числе и о них.
Одна из лежащих в палате женщин была весьма пожилая, семидесяти девяти лет. Звали ее Аделаида Матвеевна Гаранина. Возле нее сидела девушка лет двадцати трех – двадцати пяти, небольшого, как мне показалось, роста и с короткой стрижкой «боб». Внучка Гараниной?
– Это моя племянница внучатая, Лариса, – разрешила мои сомнения Аделаида Матвеевна. – Она за мной и дома ухаживает, и здесь вот, бедняжка. – Старушка по-детски всхлипнула и с благодарностью посмотрела на Ларису.
– А почему вы назвали ее бедняжкой? – тихо спросил я, пока Лариса пошла в туалет мыть фрукты. – Помогать пожилым родственникам – священная обязанность родственников молодых…
– Сиротка она, – печально произнесла Аделаида Матвеевна. – Вот и жалко ее. Мать у нее, племянница моя, умерла не так давно, а отчим другую женщину нашел, домой привел. Не ужилась с ней Лариса, ко мне переехала. А у меня гипертония какая-то особенная, шатает меня, когда давление низкое. Часто падаю. Шаг шагну, а меня назад заносит, будто толкает кто в грудь. Сама я в магазины и раньше не очень-то часто ходила, соседи, дай бог им здоровья, люди добрые попались: то молочка купят, то хлебца, а то чаю или картошечки… Много ли старухе надобно? А как с полгода назад упала на спину да затылок в кровь разбила, больше уж в магазины не выхожу. Лариса теперь ходит, спасибо ей, и дай бог жениха ладного да путного. Приехала как раз вовремя, когда я с разбитой головой лежала. Выходила меня. Ведь я одна как перст, никого больше родных не осталось, кроме нее…
Пришла Лариса, положила на тумбочку груши, персики, яблоки, сливы, апельсины.
– Да что ты так тратишься на меня, Ларисочка! – ахнула Аделаида Матвеевна. – Столько всего накупила. Я этого всего и не съем.
– С остальными поделитесь, тетушка, – сказала Лариса приятным голосом. – А потом, вдруг вам цитрусовые кушать нельзя? Или сливы? Тогда хоть яблок с грушами поедите. Все чистое, я помыла, берите да кушайте…
– На «вы» со мной, – заговорщицки шепнула мне Аделаида Матвеевна, когда Лариса на что-то отвлеклась. – Говорю ей, ты ж мне племянница, зови меня на «ты». А она: не могу, мол, язык не поворачивается. Лучше, говорит, буду звать вас Аделаида Матвеевна или тетушка. Воспита-а-ание, – уважительно протянула старушка.
– Лариса, а вы для Аделаиды Матвеевны молоко где покупаете? – поинтересовался я, когда молодая девушка снова присела на краешек тетушкиной кровати.
– В нашем продуктовом магазине, он рядом с домом, – ответила Лариса.
– А магазин как называется? – поинтересовался я.
– «Изобилие». – Лариса с удивлением посмотрела на меня: – А что?
– Получается, вы живете на Измайловском бульваре? – снова спросил я.
– Да, – коротко ответила Лариса, продолжая смотреть на меня с некоторым удивлением.
– И вчера вы молоко там же покупали?
– Да.
– А сами вы его пили? – поинтересовался я скорее для проформы.
