кое-какие сведения стали просачиваться в Интернет. Оказалось, что всего больных с острыми пищевыми отравлениями, поступивших в две измайловские больницы (на Верхней Первомайской и 11-й Парковой), насчитывается уже двадцать четыре человека. И состояние двоих из них крайне тяжелое. Что ж, придется заняться опросом всех поступивших с такими отравлениями. Конечно, без камеры, поскольку в палату к госпитализированным больным Степу с его аппаратурой не пустят. Ничего, буду снимать больных на свой смартфон и записывать их слова на диктофон.
График посещений больных обеих клиник был с 16 до 19. Сначала я решил наведаться в клиническую больницу на Верхней Первомайской улице. Туда поступило отравившихся пищевыми продуктами аж двадцать человек! А в больнице на 11-й Парковой было по-прежнему четыре.
В 15.30 я сел в электричку, вышел на станции «Первомайская», прошел Измайловским бульваром два квартала и вышел на больничку с тыльных корпусов клиники. Потом нашел отделение, куда поместили отравившихся больных и… возрадовался. Как же хорошо, что в мире еще существуют бумага и шариковые ручки. На стеночке рядом с закрытым гардеробом, возле окошечка с надписью «Справки» висел написанный от руки список больных, поступивших с острыми пищевыми отравлениями. Причем с перечнем палат, куда их поместили. Я аккуратно и незаметно сфотографировал списочек (а посетителей было много), надел бахилы и прошел через КПП, назвав под запись в журнале свое имя и обозначив цель своего прихода: посещение больного Храмова из такой-то палаты, что был первым в моем сфотографированном списке.
Палата, в которой лежал больной Храмов Л. М., была полна людей. Оно и понятно, это первое посещение родственниками больных после помещения их в клинику. Посетители сидели на кроватях больных, стояли возле них, и только на одной из коек никто не сидел. Койка стояла у окна, и я прошел прямиком к ней.
– Здравствуйте, – поприветствовал я лежащую на подушке стариковскую желтоватую лысую голову со впалыми небритыми седыми щеками и небритым подбородком, поскольку здороваться больше было не с кем (или не с чем): остальное тело до самого подбородка было закрыто вместе с руками одеялом, и из-за худобы почти не угадывалась фигура. – Вы тоже отравились?
– Нет, я не отравился, – не сразу ответила голова, и глубоко впавшие глаза уставились на меня из-под кустистых седых бровей. – Это меня отравили враги…
– А чем? Что вы такое съели перед тем, как попасть сюда? Ну, там, рыбу, мясо, грибы. Может, консервы какие просроченные или что-нибудь другое?
– Мясо мне не по карману, – проворчала голова. – И рыбу давно не ел. Пару яиц съел вчера утром. В обед ел суп из пакета. Такой, который залил кипятком, и через пять минут готово. Молоко пил. Вечером ряженку кушал с белым хлебом. После чего и скрутило.
– Простите, а как вас зовут? – спросил я.
– А ты кто? – не сводила с меня взгляда голова.
Я не стал конспирироваться и ответил честно и прямо:
– Я журналист. Представляю телекомпанию «Авокадо».
