это сделать, боясь быть разоблаченными. И убили его прямо у дверей зала, где должна была состояться конференция.
– А я вот слышал, что его убил пожарным ломом, ударив дважды по голове, его же личный и бессменный секретарь по фамилии Шишканов, – осторожно заметил я. – И даже не у дверей конференц-зала, а на самом последнем, пятом этаже конгресс-отеля, в котором должна была состояться конференция…
– Это вранье! – безапелляционно заявила голова. – Секретарь – это просто выбранный стрелочник, на которого перевели все стрелки, чтобы не копать это дело глубже. А на самом деле товарища Масловского убили чиновники, погрязшие в коррупции и взятках. А теперь вот чужими руками пытаются убить и меня…
Я не стал спорить с головой и спросил:
– А за что вас хотят убить?
– За мою преданность правому делу. За мои сигналы в надлежащие органы насчет нарушений правопорядка и бесчинств тех, у кого сегодня деньги и власть. Я ведь, пока сюда не попал, каждый день, почитай, сигнализировал.
– Вы вот сказали, что вас хотят убить «чужими руками», – напомнил я голове сказанные слова. – А что это за «чужие руки» такие, будьте добры, поясните, пожалуйста?
– Есть определенные личности, – хмуро ответил старик, приподнявшись и устроившись полулежа на кровати.
– И вы можете их назвать?
– А у тебя бумага есть, чтобы записывать? – поинтересовался Лавр Михайлович.
– Бумаги нет, но есть вот это, – указал я на диктофон, который до начала разговора включил и устроил на тумбочке.
– А что это? – заинтересованно спросил старик.
– Это диктофон. Маленький такой… магнитофончик.
– А-а, – протянул старик. – Это хорошо. Так мне в него говорить?
– Да говорите, как вам будет удобнее, – сказал я и сфотографировал лицо старика.
– Это еще зачем? – напрягся он.
– Так надо, – безапелляционно ответил я. – Итак, я вас слушаю. Говорите, пожалуйста.
– Хорошо, – кивнул Храмов. Он как-то приосанился и, косясь на диктофон, начал: – Значит, так… Перво-наперво, это мой сосед Панкратов Илья Степанович из шестнадцатой квартиры…
– Весьма интересно. Простите, а где вы живете? – поинтересовался я.
– На Тринадцатой Парковой в панельной «хрущевке», – охотно ответил Храмов.
– А он что, Панкратов этот, накануне отравления к вам в гости приходил?
– Нет, – буркнул старик. – С какой это стати? Я и на порог не пущу этого злыдня!
– Тогда, может, вы к нему приходили?
– Еще чего! Мы с ним в контрах, говорю же.
– А как он тогда мог вас отравить?
– Так он мог проникнуть в мою квартиру, когда я из дома выходил. В магазин или еще куда, – ответил Лавр Михайлович. – Ну, и подсыпал в еду отраву. Думаю, что в селедку. Я ведь селедку очень люблю.
