«AIE», моё увольнение и лихорадочные поиски новой работы, особенно безрезультатные по причине свалившейся на мир пандемии и моего, давно уже не юного, возраста.
Мало того, что именно я вызвал полицию и скорую, но я же был и последним, кто видел Вагифа Асадова живым. Можно прибавить к этому заявление девушки на ресепшн, что перед уходом я интересовался, здесь ли ещё Вагиф. К счастью для меня, время прихода и ухода каждого человека фиксировалось на видеозаписи. Позже я узнал, что на них есть приход Вагифа в 19:50, мой уход в 20:40, и – самое для меня главное! – то, как Вагиф катался в лифте с 20:30 до 20:55.
Для меня самым важным оставалось то, что Вагиф был жив ещё четверть часа после моего ухода. Но следователю этого явно недоставало, и исключив из числа подозреваемых он мгновенно записал меня в свидетели. Тон его стал доверительным, и следователь принялся рассказывать, что Вагиф на записи в лифте сильно нервничал и вообще вёл себя неадекватно. Там оказалось много помех, но всё равно было хорошо видно, что Асадов ездит с этажа на этаж, лихорадочно нажимая кнопки. И затем следователь спросил, сильно ли Вагиф был пьян. Я ответил, что сильно, хотя сам так не считал. Мои слова следователя не удивили. Он поинтересовался так же, не вёл ли Вагиф себя странно накануне смерти. Свои мысли я оставил при себе, но сказал, что да, был он растерян, подавлен и целый день, вместо того, чтобы работать, пытался обсуждать со мной преступление по соседству. Сказал ещё, что оно произвело на него сильное впечатление. И о его увлечении мистикой тоже рассказал.
После того, как полиция от меня отстала, на первое место выдвинулась проблема с работой. Проект был заморожен. Помимо меня и Вагифа в нём принимали участие ещё четыре человека. Но все они были задействованы ещё и на других проектах «AIE», и продолжили свою работу в новом офисе, куда переехали из Международного бизнес-центра. И единственным, кто оказался не у дел, был я.
Мне посочувствовали, извинились, а потом уволили. А прежний офис был закрыт. Ну, а дальше вы уже знаете – попытки продать дом, потянувшие за собой уборку, и найденную папку…
Я надеялся отыскать в папке хотя бы намёки на причины самоубийства Вагифа Асадова. Так или иначе, но какое-то объяснение этому я получил – если поверить собственным фантазиям.
Устроившись в более или менее прибранной спальне, я разложил содержимое папки на кровати, откуда уже были выброшены бельё и матрас. Затем я перетащил туда стол и кресло, и взялся за дело. На это у меня ушло больше двух недель, в течение которых я только несколько раз выходил в магазин за продуктами, водой и сигаретами.
Бумаги в папке представляли собой машинописные копии документов; иногда это были фотокопии, в редких случаях – подлинники. Тут оказалось очень много заметок и записей, сделанных самим дядей Толиком. Было несколько листочков, написанных другим почерком, с пометкой Толика, что писал их Лёша – меня сильно удивило, что Лёша делал какие-то записи. Было несколько тетрадок
