они бы происходили по плану, потому что они должны происходить. Но я ушла оттуда, так же как я ушла из дома вообще – в один момент просто разорвала порочный круг страха и воспользовалась шансом, находящимся прямо напротив меня, – я вышла в другую дверь и думала, что оказалась на свободе. Но я ошибалась. И сейчас круг замкнулся.
Я иду вдоль книг, покрытых чёрной шевелящейся жидкостью, как сквозь грандиозное побоище, где одна за другой уничтожаются все мои детские фантазии, и они становятся подчинены одной общей ужасающей идее – приравнивания моего триумфа к поражению и наоборот. В искажённой реальности этого дома всё одно.
Я знаю, что это не так. После того, как умер мой парень, я стала жить тихо. Я никого не трогала, ни с кем не разговаривала, не ходила в компании. Иногда читала, что советовал библиотечный мастер. На работе не просила повышений и никогда не снималась со смен. Однажды мне предложили переехать в другой город, только что заложенный. Я согласилась.
В вечер перед отъездом я вернулась на рабочую базу сдать инструменты и забрать личные вещи, сделав это в неурочный час, поскольку не хотела возвращаться домой до самого поезда. На базе находился в одиночестве лишь один из моих вышестоящих коллег, пьяный. Он решил, что имеет право на моё тело. Я знала, что это не так. Я всегда была сильнее этого дома. Всегда сильнее моих истязателей и насильников. Сильнее каждого и всех.
Я убила его. Впопыхах собрала всё, что смогла найти, покидав в саквояж, села на поезд по записи и спрыгнула с состава в пустошах. Я вернулась домой, полностью проиграв битву за свою судьбу, но выиграв войну за право сохранить личность. Никто не имел и не имеет права на меня. Никто не может сказать, что именно является моим триумфом, а что – поражением, поскольку ни то ни другое не принадлежит никому, кроме меня лично.
Я открываю последнюю дверь. Буря воет, буря ластится смертью по стенам, стучится буря поступью рока в ставни. Свистит. Колотит паровым молотом в хлипкую дверь.
Комната с Инструментами завалена мёртвыми телами. Я не знаю всех этих механоидов, я никогда их не видела. Вглядываясь в одежду и детали высохших лиц трупов, не могу припомнить ничего. Но вот – блестит значок университета на жилетке высохшего тела. Это сотрудник Центра, выручивший меня из притона. Всё начинает складываться – вот пара моих коллег, уехавших из города прежде меня, сосед моего парня, ещё несколько мужчин и женщин, о которых я не могу припомнить ничего, но знаю, что их объединяло – они все помогали мне и проявляли доброту. Дом заманил их в ловушку и жестоко разделался только из одного того, что они были добры ко мне. Никто не имел права терзать меня, кроме него, никто не имел права жалеть меня, кроме него. Все они – теперь он. Вся моя жизнь.
Я разворачиваюсь и снова прохожу через библиотеку. Все мои фантазии переписаны. Нет больше ничего, кроме одной грандиозной битвы внутри
