реёк, забрать ветер и набрать ход уже не успели. Тогда «папа Юра» вновь сбросил паруса и, чтобы хоть как-то оттянуть момент столкновения, они сели на вёсла. Но в два весла выгрести против такого ветра на тяжёлом яле оказалось не под силу даже двум здоровым мужикам.
Когда до камней оставались считанные метры, и крушение казалось неизбежным, оба прыгнули за борт, и стали удерживать шлюпку от удара о камни. Лишь сильно напрягшись, по пояс в воде, им удалось предотвратить столкновение и сдвинуть ял вдоль берега подальше от опасности. Потом два «бурлака», впрягшись в носовой конец, медленно потащили шлюпку по мелководью. Буксировали долго, но, в конце концов, подтащили к пирсу и торопливо ошвартовали.
Совершенно промокшие, устало направились в лагерь. Проходя мимо моего укрытия, громко обсуждали неудавшуюся парусную прогулку, не стесняясь в выражениях.
– Хорошо хоть «караси» не видят, твою мать! – бросил Арнольд Михайлович.
– Дааа, уж… – с ухмылкой протянул «папа Юра», – вот позорище-то! Рифы надо было сразу брать.
– Учитель хренов! Всю жизнь на флоте, а парусом управлять так и не научился, ети его в душу!
– Так и я на парусе с курсантов не ходил.
– Прогулялись!… – заключил Арнольд Михайлович и смачно добавил пару нелитературных выражений.
Последний гешефт
Восемнадцатого августа сорок первого, при поддержке пехоты, румыны бросили на Одессу свою 1-ю танковую дивизию, намереваясь прорвать оборону стальным клином, как это сделали немцы десять дней назад, выйдя к побережью Чёрного моря в районе Очакова. Но румыны не немцы. От Карпово и до самого Хаджибейского лимана держали оборону всего два стрелковых полка, а на стыке их позиций стояли ополченцы районной обороны.
– Попить бы, Беня.
– Семён Аркадич, ви же образованный человек, ви же инженер, таки нельзя вам пить.
– Да я знаю. Когда осколок в животе, какое питьё, только шутить и остаётся.
– Или! А, воды всё равно нет. Давайте-ка я вам мешка под голову подкладу, щёб удобнеѐ было̀.
– Может, у кого осталось? Сами бы попили. Ишь, как жарит!
– А у кого? Никого вже кроме нас не осталось. Ни воды, ни патронов, ни хлопцев. Я тут имел поползать по окопчикам пока ви отдыхали, так ничего не нашёл, а щё и осталось, взрывами позасыпало. Всё наши хлопцы в румынов выпустили, вот только одна эта фрукта и есть. Противотанковая.
– Распорядитесь ей, Беня, правильно.
– Семён Аркадич, Семён Аркадич, не делайте мне обидно. Нет такой вещи, на которой бы одеский еврей не сделал гешефта. И поверьте, Беня Гельцерович с Молдаванки, старый контрабандист, и уж он-то знает в этом толк. И я таки продам эту последнюю гранату так, щё у Антонеску денег не хватит за расплатиться. И если они себе там думают, щё они быстро будут
