же любишь Милу так, что смотреть противно!
– Ник ее тоже любит.
Джордан потрясенно уставилась на меня, но я отвернулась, понимая, что не смогу ей объяснить. Даже после того, как Ник сделал мне больно, я не хотела отвечать ему тем же. В конце концов, разве не это называется любовью?
Джордан покачала головой и повернулась к дочке:
– Саша, можешь себе такое представить? Твоя тетя предана мужчине, несмотря на его сомнительный моральный облик. Никогда так не делай. Если какой-нибудь парень будет плохо с тобой обращаться, просто хлопни дверью и уйди. Поняла меня?
Саша продолжала раскрашивать картинку, с улыбкой глядя на творение своих рук – ярко-оранжевый костюм Чудо-женщины.
– Просигнализируй, что слышишь меня, деточка.
– Сигнализирую, мамочка.
Саша взяла оранжевый карандаш другого оттенка и принялась за волосы Чудо-женщины.
Джордан отвела со лба дочери мягкие кудряшки и поцеловала ее – сначала один раз, потом другой.
– Вот что я думаю, – сказала она, поворачиваясь ко мне. – И сразу предупреждаю: возражения не принимаются.
– Это просто возмутительно, – улыбнулась я, садясь на место.
– Ты поедешь с нами в Венецию, пока все как-нибудь не утрясется. Я там выступаю по делу о растрате имущества, продлится оно месяца три. Жить мы будем в замечательном доме рядом с лучшей в мире кофейней. До моста Риальто рукой подать. А главное, эта американская Венеция останется на другом конце света.
– Звучит заманчиво.
– Отлично! Значит, решено.
Я покачала головой:
– Мне же надо работать.
– А что, в Италии нет компьютеров?
Достойного ответа у меня не нашлось, но согласиться на ее предложение казалось невозможным.
– Не могу я просто взять и сбежать от жизни.
– Энни, по-моему, она сама от тебя сбежала.
Я метнула на нее негодующий взгляд.
– Не то ляпнула? Извини. Утешитель из меня никакой. Просто я не хочу, чтобы ты дошла до ручки.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, хотя прекрасно знала, что она имеет в виду. Я не из тех женщин, которые легко оправляются после разрыва: через неделю уже заводят нового мужчину и смотрят на старого совершенно другими глазами. У меня этот процесс проходит немного сложнее. Сначала я долго виню себя во всем, что было не так, а потом и во всем остальном.
– Поехали в Венецию, Энни! Блажь эта у Ника пройдет. Все будет как раньше. Ну а пока мы устроим себе каникулы. Давай, решайся! Стань своей противоположностью!
Последняя фраза Джордан прорвала окружавший меня туман. Стать своей противоположностью? Шел уже десятый день после ухода Ника, и это были первые слова, похожие на план – план, как жить дальше.
– И потом, ты бы очень меня выручила, – продолжала Джордан. – Мы с Саймоном смогли бы немного побыть вдвоем, устроить романтический ужин, погулять вместе… –
