неодобрительно покосилась на холодный кофе, качнула головой с белоснежно-седыми кудряшками, ушла в дом. Он её все-таки расстроил.
Филин – маленький, сонный, худой – сидел в кресле-качалке и думал о том, что его дар видеть магию ничто по сравнению с путешествиями во времени, которые совершал Ром. Опасно, захватывающе, увлекательно, жестоко… Сегодня он стал свидетелем, участником маленького приключения, рискованного происшествия. Его эгоистичное, черствое, по мнению тех, кто плохо знал мальчика, сердце пропустило сладостный удар. Возможно, он нашел того, с кем разделит тайны и странности, возможно, обрел нового друга. И куда более возможно, он действительно назавтра ничего не вспомнит, но сейчас, глядя на то, как в сиреневом небе вихрились остаточные микроволны из разлома-«ловушки», Филин искренне улыбался.
– Еще увидимся, незнакомец.
Сияющее солнце. История вторая
Из её окна всегда были видны рассветы и закаты. Топкое медовое золото и красноватый охровый янтарь появлялись и освещали пространство, принадлежащее ей и кошке. Порой Санни думала, что в прошлой жизни сама была кошкой – так ей нравилось нежиться на солнышке, есть свежую рыбку и пить прохладную чистую воду или молоко, а в ненастные деньки забираться с ногами в кресло, не торопясь, читая одну книгу за другой.
Рассвет сменился ясным, безоблачным днем. По радио передали прогноз погоды на ближайшую неделю. Ожидалась дневная жара под тридцать пять градусов. Их район находился фактически в самом эпицентре погодных изменений Улицы Ив. Юго-Восточный Базар. Дом с покатой крышей, витыми перилами балкона, ротанговыми креслами, плетеными ковриками, легкими сатиновыми занавесками, горшками с комнатными растениями экзотических видов и форм, не менее роскошный задний сад с буйством цветов и трав – кладезь знаний и пропитания.
На рынке у них имелось собственное местечко, где Санни проводила в обществе матери и тетки и их семейного прилавка с душистыми маслами, травами, цветочными чаями, саше, пряностями и специями большую часть каникул. К отцу она редко ездила. Причиной тому была его новая жена, младше него на десять лет, крашеная курица, по мнению тетушки. Что думала обо всем этом мама, оставалось за семью печатями. Санни вопрошающе смотрела в лицо матери, но там была непроницаемая обычная ласковая маска с едва подрагивающими в легкой улыбке уголками бесцветных губ. Вылинявшие от невзгод сине-серые глаза с лучиками-морщинками, истончившаяся кожа с веснушками, серебристые нити в тугом золотистом пучке волос и наглухо застегнутые однотонные платья – стареющая гордая королева. Она по-прежнему носила тонкое золотое кольцо, смахивающее на обруч, на среднем пальце, символ замужества, утративший своё истинное предназначение.
Иногда, в подступающих с запада фиалковых сумерках, мама стояла на крыльце, потирая гладкое золото кольца, обнимала себя за подрагивающие от сдерживаемых рыданий плечи, становилась прозрачной и невесомой, точно дымка. Воздух вокруг был насыщен ароматом ночных цветов, примятых трав, горечью корений, сладкой гнилью фруктов-паданцев,
