в истерике! Рассказывали даже, что Вицин хотел морду Олегу набить, но вроде оттащили. Жена Видова сразу подала на развод, Олег неделю за Инкой бегал, чуть ли не силком в ЗАГС приволок, и их моментом расписали… Говорят, по прямому поручению Демичева. Вот только свадьбы никакой не было…
Выговорившись, Лариса затихла, сникая. Я обнял ее, и девушка тут же расплакалась – навзрыд, трясясь, всхлипывая и причитая.
Мои руки будто сами погладили ее по голове, по спине – было жалко старшую сестричку. А вот младшую – нисколько. И вовсе не потому, что предала… изменила… предпочла… Нет. Просто, когда слышишь о чужом несчастье, душа дрогнет далеко не всегда. Чье-то горе тронет тебя, а чье-то оставит равнодушным. Инна, Инна… Мне казалось – мы с нею идем навстречу друг другу, а вышло, что разминулись – и отдаляемся. Зона отчуждения между нами растет – не одолеешь, да я и не хочу. Пускай мой роман о любви останется недописанным…
– Ну, не плачь, не надо… – проговаривал я ласковые пустяки. – Всё же хорошо, чего ты?
Чумазые кочегары вышли курнуть, но, видя такое дело, обратили разудалые матерки в смущенное покашливание, и удалились, стараясь не грюкать кирзачами.
Вечер того же дня
Первомайск, улица Карла Либкнехта
Углепластика КМУ-4 на Киевском авиазаводе в Святошино было, как гуталина у Матроскина – ну, просто завались! Помогла нерасторопность планового производства – пока химзаводы раскачались, пока выдали углеродное волокно, многие детали на «Ан-22», должные, по идее, стать карбоновыми, быстренько выпустили в металле. Военные ждать не умели.
И Ромуальдыч привез целых два ящика пластин из углепластика. Незаменимый человечище!
– Изя, ты куда трубки дел? – глухо донесся голос из коридора, сопровождаясь звонким клацаньем.
– Я ж их тебе положил! – завопил Динавицер.
– Куда?
– Сюда! А, вот они, скатились…
Я мельком улыбнулся, пробираясь к столу. Мой кабинет все больше напоминал съемочную площадку «Терминатора» – на столе и в углу блестели полировкой суставчатые, коленчатые «ноги» модульных протезов. Те грубые, выструганные из дерева изделия, что пугающими обрубками были свалены в нынешних протезных мастерских, не слишком эволюционировали со времен одноногого Джона Сильвера. А тут… Я довольно усмехнулся – будет, с чем в Москву ехать!
– Альбина! Обмеры точные?
– Ой, да вы что? – обиженно отозвалась Ефимова. – Конечно, точные!
Ромуальдыч кивнул, и отобрал нужные силиконовые чехлы.
– Как раз под гильзы… Нормально всё? – развернулся он ко мне.
– Нормально… Подогнал под каблук. Если дома босиком, то вот, – я постучал по регулируемой щиколотке, – переключается клавишей. А гидроцилиндр – больше для удобства. Когда дед Егор сядет, то мысок стопы вот так встанет, – показал на пальцах, – как на живой ноге.
– Не дай бог без ног остаться… – проворчал Вайткус.
