по пехоте – это, знаете… Мокрое место размером с волейбольную площадку!
– Действуй, старлей! Пускай зенитных красоток в упор!
– Есть!
Короткими перебежками Ершов выбрался к мечети. Фаллический силуэт беленого минарета манил высотой.
«Одного снаряда хватит… – мелькнуло у капитана. – Ну, это если попадут…»
Покрутившись по винтовой лестнице, Григорий выбрался на площадку, где с комфортом устроился Азамат.
– Здравия желаю, товарищ капитан! – осклабился спецназовец. – Вон они, «коробочки»! Вид сверху!
Даже без оптики различались Т-34 желтоватой «пустынной» окраски. Танки выползали из сухого русла и перли на Зейлу, фыркая черными выхлопами. Слабый ветерок сдувал бурые шлейфы пыли. Между «коробочек» бежали мураши-пехотинцы. Внезапно из пары орудий вырвался огонь, и вскоре донеслись отрывистые громы выстрелов.
– Давай, Шатов, – процедил капитан, – давай…
Ракетчик словно услышал его. Сразу три С-125 вынеслись, разворошив облако песка, и полетели «нызенько-нызенько», лопнув над танковым клином. Три шара огня распухли, сдувая пехоту и пересыпая песком человечье месиво. Одна из ракет угодила прямо в единственный Т-54 – башня ушла в кувырок, а корпус полыхнул весь и сразу.
– Товарищ капитан! – заорал вдруг Азамат.
– Что?
– Не туда смотрите!
Ершов, не вставая с колен, развернулся к морю. Его небритые щеки, покрытые корочкой пыли, замешанной на поте, раздвинулись в улыбке.
– Ура-а… – выдохнул он шепотом.
С моря подходил крейсер «Грозный», а в небе, поблескивая лопастями, кружил «Ка-25». Дымка размывала корабль, и что там творилось на палубе, не давалось зрению. Но вот развернулась счетверенная пусковая установка, и по косой растянулся оранжевый факел пламени, унося тяжелую ракету П-35. И еще одну. И еще, и еще…
– Давай… – шептал Азамат. – Давай…
Четыре исчадия спикировали почти одновременно, разворачиваясь вдоль линии наступавших танков. Четыре взрыва, один за другим, перетрясли пески полутонными БЧ. Волна горячего воздуха ударила, едва не скинув Ершова с минарета.
– Эпичный натюрморт! – захохотал спецназовец, колотя кулаком по хлипким перилам. – Ты только глянь, капитан!
Ершов глянул. Четыре воронки в ряд как будто прочертили красную линию: за нее – ни шагу. С десяток танков горело, еще несколько валялись вверх гусеницами. Около роты «Т-34» откатывались задним ходом, пехота лезла на броню, бросая оружие. Но не все.
Ершов поневоле втянул голову в плечи, заслышав мерзкое зудение. Одна из пуль впилась в перила, расщепляя сухое дерево, а другая мягко чмокнула.
– Чуть не попали! – нервно хихикнул Ершов. – Азамат!
Спецназовец медленно съезжал на пол, скользя спиной по колонне. Неотесанный камень пачкался кровью. Сев на пол площадки, словно в изнеможении, погибавший боец шевельнул губами, силясь что-то сказать, но его время истекло – лицо застыло, будто смерзлось.
– Азамат…
Григорий осунулся – и медленно встал. Сиадовцы
