спрашивает Менахем.
– Я тоже обещаю, папа. Обещаю заботиться о своих сестрах. Никому не позволю обидеть их, ты же знаешь.
– Да, я знаю, моя дорогая Циби. Это обещание станет договором между вами тремя. Ты расскажешь Ливи об этом договоре, когда она подрастет?
Циби обхватывает лицо Ливи ладонями, поворачивает к себе ее голову и заглядывает сестре в глаза:
– Ливи, скажи «обещаю». Скажи «я обещаю».
Ливи изучает сестру. Циби кивает, поощряя ее произнести эти слова.
– Я обещаю, – повторяет Ливи.
– Теперь скажи это папе, скажи «я обещаю», – наставляет Циби.
Ливи поворачивается к отцу. В ее глазах пляшут смешинки, она вот-вот прыснет, ее сердечко тает от отцовской улыбки.
– Я обещаю, папа. Ливи обещает.
Прижимая своих девочек к груди, он смотрит поверх головы Циби и улыбается еще одной своей девочке – матери его дочерей, которая стоит на пороге их дома с блестящими от слез глазами.
Ему есть что терять. Он должен выжить.
Глава 1
Вранов-над-Топлёу, Словакия
Март 1942 года
– Прошу, скажите мне, что она поправится, я так за нее беспокоюсь, – волнуется Хая, когда врач осматривает ее семнадцатилетнюю дочь.
Магда уже несколько дней лежит с высокой температурой.
– Да, госпожа Меллер, Магда скоро поправится, – успокаивает женщину доктор Кисели.
В крошечной спальне стоят две кровати. На одной Хая спит с младшей дочерью Ливи, другую Магда делит со старшей сестрой Циби, когда та бывает дома. Одну стену занимает большой комод, забитый одеждой и другими вещами четырех женщин. Предмет их гордости – хрустальный флакон для духов с изумрудно-зеленым шнурком и кисточкой, а рядом с ним на комоде стоит зернистая фотография: красивый мужчина сидит с малышкой на одном колене и с девочкой постарше – на другом, третья девочка, еще старше, стоит слева от него, а справа – мать девочек, ее рука лежит на плече мужа. На матери и дочках – белые кружевные платья, и все вместе они являют собой картинку идеальной семьи, по крайней мере на тот момент.
Менахем Меллер умер на операционном столе. Хотя пулю и удалось извлечь, потеря крови была слишком велика. Хая осталась без мужа, а девочки – без отца. Чтобы помочь семье, в домик переехал Ицхак, отец Хаи и дед сестер. Брат Хаи Айван живет в доме напротив.
Хая не одинока, хотя и чувствует в душе ужасное одиночество.
В спальне задернуты тяжелые шторы, чтобы дрожащую в лихорадке Магду не тревожил яркий свет весеннего солнца, который просачивается в комнату поверх карниза.
– Мы можем поговорить в другой комнате? – Доктор Кисели дотрагивается до руки Хаи.
Ливи, скрестив ноги, сидит на соседней кровати и смотрит, как Хая кладет на лоб Магды новое влажное полотенце.
– Побудешь с сестрой? – спрашивает мать, и Ливи кивает.
