Спаситель поднял брови:
– Ах, хороший вопрос. Есть предположения, дети?
– Просто скажите нам, – сказала Смирение, заработав строгий взгляд от мамы.
Дядюшка Спаситель встал и вновь вышел на середину. Он потер ладонями бедра, словно нервничая, шагнул между мамой и Смирением, встал на колени позади них и положил ладони им на спины. Любовь не отрывала от них взгляда, мечтая, чтобы он положил ладонь на нее.
Улыбаясь всем, он подождал, пока все внимание будет приковано к нему. Тогда он сверкнул глазами и серьезным голосом произнес:
– Идеалы Бобби, если следовать им от чистого сердца, используя все возможные методы для достижения абсолютной чистоты, могут, я уверен, дать последователю способность пережить любого, возможно даже жить вечно.
Он замолчал и обвел помещение взглядом. Любовь тоже. Все взгляды в амбаре были направлены на ее дядю. Она мысленно повторила его слова, и у нее перехватило дыхание. Мысль о вечной жизни была невероятной.
Дядюшка Спаситель мудро кивнул:
– Серьезно, мне нравится думать об этой финальной стадии – стадии, которую человек должен достичь, чтобы добиться своей цели, – как о полном просветлении. Чтобы достичь его, человек должен стать полностью чистым сердцем. Чистым и хорошим до мозга костей.
– Это невозможно, – буркнула Смирение достаточно громко, чтобы люди услышали.
Любовь представила, как пинает сестру по щиколотке, чтобы та заткнулась, но ей не пришлось.
Дядюшка Спаситель убрал ладонь со спины Смирения, встал и вернулся в центр круга. Он посмотрел вниз на Смирение и широко развел руки.
– Жизнь такая, какой ее делаешь ты, дорогая Смирение. Если ты выбираешь не открывать свое сердце и разум, как твой отец до тебя, это полностью твой выбор, но я выбираю надежду и вечное счастье. Я выбираю верить в жизнь, любовь и все хорошее. Все мы здесь прекрасно уживаемся, и я так благодарен за эту малость, эти узы, эту самоотдачу, которые создают сердечное братство, нашу собственную семью, которая выходит за границы генетических характеристик. Не знаю, как ты, дорогая Смирение, но мне это нужно. Откровенно говоря, я думаю, нам всем это нужно.
Смирение уставилась на свои колени, явно стыдясь своей глупости.
Любовь подняла руку и сказала:
– Я думаю, мы должны назвать это «Вечная жизнь».
Все глаза обратились на нее. Лицо Дядюшка Спасителя просветлело.
– А знаешь что, Любовь? Мне нравится это название. Очень, очень нравится.
Любовь раздулась от гордости.
Он повернулся к общине и широко улыбнулся:
– Что думаете?
Все разразились криками и бурными аплодисментами. Несколько детей вскочили на ноги и забегали по кругу, кукарекая по-петушиному. Смирение теребила свои сандалии. По щекам сестры текли слезы, но Любовь это не волновало, ее волновало только мнение Дядюшки Спасителя.
