style="font-size:15px;"> – Давай, – я подходит ближе, начинает теребить альбом, который Артур положил на стол.
– Знаешь, почему тебе хочется все делать быстро?
– Нет.
– Потому что родители требуют быстрее одеваться, быстрее есть, быстрее выходить: чтобы не опоздать в садик, в школу, на поезд, еще куда-то. И ты теперь думаешь, что торопиться нужно всегда и везде. Но это не так.
– А как?
– По-разному. Каждый раз по-своему.
– И как же я пойму, нужно торопиться или нет?
– Например, именно через этот вопрос, – Артур берет мою я за руку. – Нужно ли тебе здесь торопиться? Именно в этом? Именно сейчас? Зачем? Если есть зачем, торопись. Если незачем, не спеши. Давай попробуем. Зачем ты спешила нарисовать эту лампу? Этих лошадок?
– Хотела папе показать…
– А зачем?
– Чтобы он похвалил.
– А разве он не похвалил бы тебя завтра? Или послезавтра?
– Не знаю, – я серьезно задумалась.
– Смотри, какая умничка, – шепчет мне на ухо Трикстер, по-прежнему поигрывая клубочком. – Реально ищет ответы.
– Я всегда любила думать, да.
– Да-а-а… А сейчас Артурчик тебе покажет, как думать, и ваще агонь будет.
– Я подскажу, – Артур взял и вторую руку моей я. – Потому что ты считаешь, что хвалят именно за скорость. Так?
– Та-ак, – я удивленно хлопает глазами.
– Поэтому – не важно, как ты нарисуешь, важно, насколько быстро. Так ты считаешь?
– Так…
– А теперь смотри дальше. Ты любишь рисовать, я знаю. Ты росла на прекрасных книгах-альбомах «Лучшие музеи мира» и «Величайшие художники мира». Такие книги с таким качеством печати в этой стране появятся лет через пятнадцать. А ты впитываешь искусство с шести. И ты молодец. Но ты видела только результат работы. И поскольку еще не знаешь английского, не могла прочитать текст. Хочешь узнать, что там было написано?
– Хочу!
– Твою любимую «Мадонну Литту» да Винчи рисовал год. Ему помогали десять учеников. На «Джоконду» у него уходит почти два года. «Рождение Венеры» Боттичелли пишет за четыре года. А «Данаю» Рембрандт создавал почти девять лет! Великие художники никогда не спешили. Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что им не важно было, похвалят их или нет. А если похвалят, то не важно – когда. Они добивались от своих рук того, что видели в своей голове. Ты видишь в своей голове, каких лошадей хочешь нарисовать?
– …Нет, – я мотает головой. – И что это значит?
– Возможно, ты просто не хочешь годами рисовать лошадей?
– Ой, нет! Точно не хочу.
– Вот видишь, – Артур с трудом сдерживает улыбку.
Он-то, понятное дело, уже давно знает, что я не хочу годами рисовать лошадей. А меня радует, что я сейчас, в одиннадцать лет, так быстро это поняла.
– Тогда тем более важно ли, похвалит тебя папа
