Олег помнил по себе, доведет этот груз до пяти пудов! И еще заставит держать коленями – зажимая крепко – камень в четыре-пять пудов весом. Так укрепляют мышцы, чтобы конем управлять не только уздой, но и одними ногами, освободив руки для смертельного боя.
Уже обученные пойдут в бой, лучшие станут гриднями, лучших из гридней возьмут в княжескую дружину, нарекут дружинниками. Это младшая дружина, потому что есть еще и старшая, называемая русинами – отборными воинами, присягнувшими положить животы в защиту отечества. В каждом племени есть русины – иногда много, иногда мало, в какое-то время совсем исчезают, если жизнь идет мирно, но едва налетает беда, тут же из разных племен в княжеский град стягиваются русины, образуется русское войско, или просто – русичи.
Олег не стал смотреть на муки молодых парней – бедолаги еще не понимают, зачем бегать строем, – повернул к хозяйским сараям. Там вкусно пахло, топтался народ. Там же, на грудах свежесрубленных веток, покрытых шкурами, расположили раненых. Помимо журавлевцев, Олег обнаружил возле дальнего сарая троих обров. Двое были связаны по рукам и ногам – их захватили, оглушив, третий лежал лицом к небу, из груди торчало древко короткого копья. Рядом сидела девушка, тонкие пальцы беспокойно щупали лоб раненого.
Заслышав шаги, оглянулась, губы ее задрожали.
– Это мой брат!.. Он уже умирает, не добивайте его!
У раненого не было мощных скул и узких глаз, привычных для обрина, а нос вовсе загибался, как у хищной птицы. Грудь его была широка, в пластинках твердых мускулов, но копье, пробив насквозь кожаный панцирь, как лист лопуха, с той же легкостью пробило и грудь. Олег не видел острия, чувствовал – вышло под лопаткой. Изо рта текла кровь, раненый даже не шевелил губами, смотрел на сестру неотрывно.
Олег ощупал грудь раненого, нашел нужные жилки, одновременно сдавил. Розовая струйка разом истощилась. Олег вытер пучком травы кровь, посмотрел на цвет. Темная, много сгустков. Если не умер до сих пор, выживет. Хотя удивительно, даже чудно, что все еще жив…
– Что говорит твой бог? – спросил он.
Губы раненого чуть дрогнули.
– Зовет…
– А мой велит остаться, – ответил Олег. – Посмотрим, который сильнее?
Он рывком выдернул копье. Раненый охнул, глаза закрылись. Девушка зарыдала, кинулась брату на грудь. Олег поднял ее за волосы, отшвырнул. Трава чуть пожелтела в его сумке, целебную силу еще не растеряла, и Олег приложил к открытой ране, ножом разжал зубы раненому, влил из баклажки темный отвар. Раненый закашлялся, изо рта снова потекла кровь. Олег прижал траву полосками полотна, отступил, полюбовался. Сердце стучало радостно – любил лечить.
Девушка смотрела на него почти с ужасом, по грязным щекам бежали частые слезы.
Морш очнулся к вечеру. Непонимающе смотрел на бледное заплаканное лицо сестры, шепнул:
– Разве рана… не смертельная?
