головой.
– Бегум Сахиба, не вмешивайтесь в это. Не привлекайте к себе внимание шахзаде Алауддина и его гнев… – предупредила Сурайя.
Однако Калияни не боялась наглеца, чувство презрения притупляло чувство страха и инстинкт самосохранения.
– Я уже привлекла… ты ведь видела, как он себя вел сейчас… – ответила девушка.
– Видела… но пока вы жена его отца, а он падишах, то у вас есть преимущество… Алауддин не посмеет проявлять к вам интерес, если только шутливый, как он любит развлекаться и развлекать дворец… – убеждена Сурайя. – А вот врага в его лице лучше не иметь…
В зале Алауддину стало скучно после ухода певицы, он велел музыкантам завести веселую музыку и пустился в пляс. Пока молодой человек отошел, к падишаху обратился визирь:
– Вам не кажется поведение шахзаде странным?..
Падишах взглянул на визиря.
– О чем именно ты? – уточнил он, хотя догадывался.
– Ну… – замешкался визирь и увидел приближение танцующего Алауддина. – Его замашки и шутки в сторону как нас, так и ваших жен… – успел высказаться и резко замолчал служитель.
Но сын падишаха был далеко непрост и сразу почуял неладное со стороны визиря – своего тестя, словно хищник чует добычу или врага… Он хитро делал вид, что веселится, однако исподлобья косился. Визирь уступил взглядом и отвел голову.
Днем в покои Калияни служанка принесла деревянную резную шкатулку и сказала, что это передали для госпожи в качестве подарка. Девушка подумала на падишаха, взяла и сразу, с улыбкой открыла. Внутри лежало украшение на талию, сделанное из золотых скрепленных висюлек, колокольчиков и монеток, что звенели при касании. Право, выглядело украшение необычно, не свойственно всем тем, которые носят женщины дворца. Калияни полагала, что падишах желает увидеть на ее нагом животе при личном выступлении. Она надела и, звеня перед зеркалом, затанцевала. Вошла Сурайя, и когда увидела госпожу, то громко ахнула и подбежала.
– Что с тобой? – весело спросила Калияни.
– Госпожа! – почти воскликнула помощница. – Откуда это у вас?..
– Мне подарили… А в чем, собственно, дело?
– Госпожа, такое украшение носят только уличные танцовщицы, они же куртизанки. Видите эти монеты… это показывает, что им нужно платить… – поведала взвинченная Сурайя и принялась скорее снимать. – Если увидит падишах, то придет в ярость…
Радость Калияни сошла, возникла озадаченность.
– Над вами кто-то посмеялся, подарив такое… это унижение… – добавила обеспокоенная помощница и велела служанке унести украшение подальше.
– Нет. Оставь и положи в шкатулку, в которой оно было, – твердо поправила госпожа.
Служанка вернула на место. Шкатулка стояла на туалетном столике.
– Думаешь, это сделала Нур? – спросила Калияни.
– Я бы подумала так… – ответила Сурайя.
– Ядовитая кобра… – прошептала негодующая девушка, глядя
