тебе, Дракон, – сказала Баба ему вполголоса.
– О! Деликатес! Упрямая ты, вернулась-таки. Зачем? Исхудала вон, одни кости… – Сейл был не в настроении.
– Так на путево́й диете сидела. Такую меня и на гуляш не продать – кости разве что на суп пойдут, но кто ж их купит дороже трёх слитков? – съязвила Баба.
Дракон в такт покачал целыми ещё головами в ответ.
– Всего одну персону я в этом мире знаю, которая вот так может съязвить, парой слов всё нутро вынуть и до печени словом дотянуться, и это – ты. И вообще-то подслушивать нехорошо! – сказал Дракон, вспоминая тот вечер, когда с Шиа у пещеры болтал, и ругая себя про себя за ту оплошность на чём свет стоит.
– А людей на мясо продавать хорошо? – не унималась Баба.
– Я бы тебя ему не продал всё равно, я бы тебя гному отдал, – оправдывался Дракон честно, ведь он не продал бы Бабу на мясо, потому как слишком дёшево покупали.
– То есть ты ещё и сутенёр?
– Я продавец. Я продаю всё, что шевелится и не шевелится, лишь бы продавалось. Ты со мной ругаться пришла или ещё зачем? – раздражённо перевёл тему Дракон, не желая ворошить болезненное прошлое.
Мужики, хоть людские, хоть драконьи, страсть до чего не любят оправдываться. Но как был Дракон рад тому, что она пришла, он ей показать не мог: не по-драконьи это, слабости свои показывать. Пусть ругается, пусть вопросы дурацкие свои задаёт, хоть пусть стоит и молчит, лишь бы побыла ещё немного. Она здесь своя для него, как никто своя, потому что пришла, а это по-драконьи, не по-человечьи.
– Я сделаю так, чтобы быстрее моё дело рассмотрели, что я живая, – потупив почему-то глаза, сказала Баба.
– Заплатишь?
– Ага. Правда, не знаю, как там дальше. Мои уже страховку драконью получили. Если я живой окажусь, всю семью мою обездолят, отнимут всё, что раньше дали, и сверх того, по обыкновению. Не хотят родители меня живую теперь, – вздохнула Баба.
– Не окажешься живой. Убьют тебя законники, не допустят такой своей промашки. Не ходи к ним больше: мёртвой у тебя больше шансов жить, – сказал Дракон серьёзно.
Баба вдруг очень ясно осознала, что Дракон прав. Почему она этого раньше не понимала? Наверное, по упрямству своему бабьему хотела что-то доказать тем, кто придумал, что она мёртвая. Это ведь не могла быть ошибка – это была самая настоящая, нужная кому-то ложь, и всем лучше, чтобы Баба была мёртвой, даже её семье, что уж про других говорить? Пригорюнилась Баба…
– Деликатес, можешь мне пояснить кое-что? Только правду, – прервал Дракон её печальные думы. – Кругом тебя самой сейчас болото, не захлебнуться бы, зачем ты ещё и меня тянуть пытаешься, тяжеленного? Я ж тебя продать хотел, ты всё слышала!
– А кто не хотел? Кто? – вспылила Баба в ответ. – Мужья все меня имели по самое не балуйся, семья на моей шее сидела, а теперь папаня родной за страховку испугался, не рад меня живой видеть. Сыночки… малы ещё, с них не спросишь, им самим бы жить. Кто не продаёт-то, знаешь? Ты
