недюжинными способностями в этом искусстве, поднять такой крик не могли. Войдя в гостиную, изумленный супруг увидел на диване шевелящуюся и орущую гору. Основу горы составлял Глеб, на которого карабкались Ванечка и Леночка, с дикими воплями стягивая Фоню. Тот успел забраться отцу на плечи, вопил и пытался не пустить туда юных Ерожиных. Петру Григорьевичу зажать уши не удалось, руки у него были заняты покупками. Он кивнул Глебу, и чуть не бегом, отправился на кухню, где застал жену с Любой. Сестры оживленно беседовали, и Ерожин понял, что крики детей мамашам не помеха.
– Ой, ты пришел? – Воскликнула Надя: – А мы так увлеклись разговорами, что я даже не услышала, как ты дверь открывал.
Петр только покачал головой. Люба первой сообразила, что для разговора с мужчиной надо создать более спокойный фон и закрыла дверь. Сразу стало тише.
– Мы к вам прямо с Ярославского Вокзала. – Пояснила свояченица: – Вы уж нас извините, Петр Григорьевич. Глеб сказал, что, не поговорив с вами, домой не поедет. Вы не очень огорчены нашим нашествием?
– Не очень. – Ответил Ерожин: – Только немного оглох…
– Петь, ты не волнуйся. Дети возбуждены встречей. Они друг к другу привыкнут, и все встанет на место… – Успокоила Надя мужа.
– Ну, ну… – Ответил Ерожин.
– Иди помой руки. Мы сейчас тебя накормим и погуляем с ребятами, а вы с Глебом спокойно пообщаетесь. – Надя поставила на стол тарелку с супом и повернулась к плите, где на сковородке что-то шкварчало. Ерожин послушно направился в ванную, отметив краем глаза на подоконнике в гостиной роскошный букет роз. Он быстро проглотил поздний обед и по наступившей тишине понял, что детей вывели.
– Приятного аппетита, Петр Григорьевич. – Михеев явился на кухню, по привычке высоких людей, пригибая голову в дверном проеме.
– Привет, родственничек. Составишь компанию? – указав на свободный стул рядом, предложил хозяин.
– Спасибо. Я с дороги сильно проголодался, и Надя нас накормила… Ел я много. Больше не могу.
– Тогда вываливай. Я, честно говоря, не ожидал, что ты дашь деру. С каких пор ты стал трусом?
– Я, Петр Григорьевич, никуда не бегал. – Улыбнулся Глеб.
– А где же ты был?
– Под Москвой. До звонка Коли Маслова с Петровки, мне и впрямь было не по себе. Я подумал, что Хромов заказал Урода киллерам, а меня использует для прикрытия. И растерялся. Сами подумайте, я слежу, за мной следят. Хромов платил мне за странные услуги. Просил держать в курсе местонахождения Урода.
– А почему ты не пошел к Волкову?
Михеев рассказал, как возле ворот Петровки ему сунули под нос записку:
– Я понял – меня хотят сплавить. И еще понял – зеленый «Опель» от Урода, и успокоился.
– С чего ты взял?
– Пигмей, показавший записку, и катал на «Опеле».
– Дальше? – Ерожин встал, порылся в буфете,
