из шкафа спортивный костюм и, облачившись в него, уселся с ногами на тахту: – У них есть свидетель?
– Не знаю. Я устала и боюсь.
– Чего боишься, дура? Ментов или своего красавца?
– И их, и его. Следователь пугал, что если не признаюсь, меня за мои показания упекут.
– А если признаешься, тебя ухлопает Беньковский. Так? – Усмехнулся Павел Захарович.
– Дядя Паша, что мне делать?
– Я тебя сразу предупреждал, племянница, что с этим красавцем надо играть осторожно. А ты – любовь… Надо же умудриться втюриться в такое чудовище. Теперь все наши замыслы провисают. А как хорошо все шло… – Вздохнул дядюшка: – Ладно, скажешь на очередном допросе, что была у меня. Охрану я подмажу, они подтвердят ментам.
– А как я объясню, что говорила раньше другое? – Лиля заморгала, с трудом сдерживая слезы.
– Намекнешь, мол, боялась урода и его ревности. Он бы не поверил, что у нас дружба… Это прозвучит почти правдой.
– А что делать с Андроном?
– Красавца я возьму на себя. Теперь езжай домой и ни с кем не трепись. Тебе надо выплывать сухой из воды, иначе лишишься наследства.
– Ты его не знаешь. Беньковский страшный человек.
– Ничего, и не таких ломали.
– Ты его убьешь? – В глазах Лили застыл ужас.
– Там видно будет. – Ухмыльнулся Павел Захарович: – Тебе пора. Через четверть часа у меня обед, а режим дело святое…
Надя шагала по Тверской в прекрасном расположении духа. Елена Николаевна взяла на весь день внуков к себе, и молодая мама получила возможность заняться собой. У нее кончалась косметика, не осталось целых колготок, и голова давно требовала стрижки. Все это Надя и намеревалась успеть за день свободы. С колготками она покончила быстро, но своих французских духов найти не могла. В шикарном магазине на Пушкинской молоденькая продавщица уверяла, что «Ночной Париж» полный аналог ее любимого «Рико», но Надя вежливо повела носом над флаконом и отказалась. Зато с парикмахерской ей повезло. Ерожина стриглась у полной улыбчивой мастерицы Лизы, но та обычно работала по записи. Записывались дамы к мастерице за неделю, а сегодня кто-то не явился, и Надя уселась в кресло, не прождав и десяти минут. Она терпеливо, прикрыв глаза, сносила, пока Лиза мыла ей голову, колдовала с ножницами и без конца тараторила. Через полтора часа работа над головкой молодой женщины близилась к завершению. Лиза перестала болтать и клиентка, наслаждалась тишиной, открыла глаза, поглядела в зеркало и вздрогнула. Вместо Лизы рядом с ней в белом халате поверх прекрасного твидового пиджака стоял Беньковский. Он держал в руках ножницы и с видом усталого мастера оглядывал прическу Нади, словно только что закончил последний штрих…
– Господи, а где Лиза? – Прошептала пораженная Надя.
– Заключительный аккорд я своим мастерицам не доверяю. – Улыбнулся маэстро: – Вы меня узнали?
– Андрон Михайлович!?
– Собственной персоной. – И Беньковский скривил губы, изобразив
