доны все-таки вышли из Кадиса, – сказал Хантер.
«А я указал курс прямо на них», – горько думал Хорнблауэр. Сумасшедшее, душераздирающее совпадение. Но он запретил себе об этом говорить. Он даже подавил истерический смешок, возникший при воспоминании о тосте сэра Хью. Сказал же он следующее:
– Они прибавляют парусов. Даго на ночь всё убирают и дрыхнут, как какие-нибудь жирные торговцы. Только с восходом они ставят брамсели.
В тумане со всех сторон доносился скрип шкивов в блоках, топот ног у фалов, удары брошенных на палубу концов, многоголосый гомон.
– Ну и шумят же, черти, – сказал Хантер.
Он стоял, пытаясь проникнуть взглядом за стену тумана. Во всей его позе чувствовалось напряжение.
– Дай бог, чтоб они шли другим курсом, – рассудительно заметил Виньят. – Тогда мы их скоро минуем.
– Вряд ли, – сказал Хорнблауэр.
«Ле рев» шел почти прямо по ветру; если бы испанцы шли в бейдевинд или в галфвинд, то звуки, доносившиеся с ближайшего судна, постепенно стихали бы или, напротив, становились громче. Скорее всего, «Ле рев» догнал испанский флот с его убранными на ночь парусами и теперь был в самой его гуще. Вопрос, что в таком случае делать: убавить парусов и лечь в дрейф, чтобы пропустить испанцев мимо, или, наоборот, прибавить и попытаться их обогнать. Но с каждой минутой становилось все яснее: шлюп идет практически одним курсом с флотом, иначе он неизбежно сблизился бы с каким-нибудь судном. Пока туман не рассеялся, такая позиция надежнее всего.
Однако с наступлением утра туман неизбежно рассеется.
– Может, нам изменить курс, сэр? – спросил Виньят.
– Погодите, – сказал Хорнблауэр.
В свете разгорающейся зари мимо проносились клочья более густого тумана – верный признак, что долго он не продержится. Тут они вышли из полосы тумана на чистую воду.
– Вот он! – сказал Хантер.
Офицеры и матросы забегали в панике.
– Стоять, черт возьми! – сорвался Хорнблауэр.
Меньше чем в кабельтове с правого борта почти параллельным курсом шел трехпалубный корабль. Впереди и по правому борту угадывались силуэты трех боевых кораблей. Ничто не спасет шлюп, если он привлечет к себе внимание; единственный шанс – идти как ни в чем не бывало. Остается надежда, что в беспечном испанском флоте вахтенные офицеры не знают, что у них нет такого шлюпа, как «Ле рев», или даже чудом, что такой шлюп у них есть. В конце концов, «Ле рев» построен во Франции и оснащен по-французски. Борт о борт «Ле рев» и военные корабли шли по неспокойному морю. С такого расстояния любая из пятидесяти больших пушек могла бы расстрелять их в упор; одного попадания хватило бы, чтобы потопить шлюп. Хантер вполголоса ругался грязными словами, но дисциплина была безупречная – направленная с испанской палубы подзорная труба не обнаружила бы на борту шлюпа ничего подозрительного. Мимо них вновь проплыли клочья тумана, и они вошли в новую полосу.
– Слава Богу! – выдохнул Хантер, не заметив контраста между набожностью
