пласт образов, вращающихся вокруг Великой Богини и Гуань Инь – кормящей, сочувствующей, женственной фигуры Божества. Сначала эта фигура застыла в абсолютном контрасте с ее эгоистической установкой. В этой воображаемой фигуре она и вправду встретилась с «противоположностью» своей сознательной установке и эго-комплексу. В прошлом она была известна как резкая, весьма нарциссичная, мужеподобная женщина, американский синий чулок. Ее воспоминания теперь стали болезненными: она вспоминала себя как неадекватную мать, неудачливую жену и фрустрированную интеллектуалку. Сочувствующая, любящая, прощающая Богиня и впрямь была чем-то далеким по сравнению с ее ощущением собственной индивидуальности. После повторных появлений этого образа в активном воображении и после все возрастающей интеграции его качеств она стала способна, насколько я могу судить как ее аналитик, объединить знакомый исторически сложившийся эго-комплекс с этими, ранее довольно чуждыми ей качествами коллективной женственности. Наконец она смогла ощутить себя как то самое «третье», о котором пишет Юнг применительно к трансцендентной функции «как о качестве воссоединенных противоположностей». В этом смысле она стала новой личностью.
На пути этого иррационального процесса происходил ряд важных синхроничностей.[46] Как я обнаружил, синхроничность надежно сопровождает индивидуацию, как только иррациональный процесс, о котором я здесь говорю, берет верх. Если есть возможность подвести эго к ослаблению абсолютного контроля и к доверию потоку жизненного процесса, управляемому извне, то в игру вступает иной набор факторов, открывая простор для новых исследований. В случае Сары синхроничность, возникая, давала ей возможность в определенные моменты осознать ее проявляющуюся Самость, это сочетание личных и коллективных черт. Ее дети предоставили ей множество возможностей испытать свои недавно завоеванные способности к предоставлению поддержки и к контейнированию сильных эмоциональных реакций. Старые друзья вновь появлялись в ее жизни и покидали ее в ключевые моменты; важные книги возникали на ее пути; подворачивались разные возможности вновь навестить бывших друзей и знакомые места, и предметы, олицетворявшие кризисы или неудачи, вновь становились доступными, чтобы она смогла опробовать новый подход к ним. Ее сны также добавляли важные детали к картине проявляющейся личности. И весь набор связанных между собою феноменов – прошлого, осознания и памяти, бессознательных образов из активного воображения и снов и синхроничность – сложился в то, что я назвал «проявлением Самости» в моей книге «Трансформация – проявление Самости». В работе с Сарой (которой было за восемьдесят, когда мы, наконец, закончили сессии, тогда уже проводящиеся по телефону, поскольку она больше не могла ездить) я оказался наделен привилегией – быть свидетелем того, как процесс индивидуации пустил корни и расцвел. Это было подлинным подтверждением ее ожиданий пятнадцатилетней давности, когда она лишь начинала анализ: «рост» был еще возможен для нее.
Термин означает «значимое совпадение» и впервые был подробно раскрыт Юнгом в его работе (1952): Sinchronicity: An Acausal Connecting Principle. // CW. Vol. 8.
