подобными вещами и затеряться в них – некоторые отбрасывают это переживание, говоря, что все это чепуха и, таким образом, утрачивают самое ценное, поскольку это творческие образы. Другой идентифицирует себя с образами и становится безумцем или дураком».[29]
Так что ему пришлось отвергнуть предлагавшиеся идентичности и остаться укорененным в своей швейцарской жизни в качестве обычного человека XX века со своей особенной историей. Архетипы внеисторичны и безвременны, и идентифицироваться с ними – значит утратить свои специфические корни в пространстве и во времени. В качестве универсальных психических образов они говорят от лица общих и идеальных аспектов существования.
Урок, на взгляд Юнга, заключается в том, что опус индивидуации, являющийся, как мы уже видели ранее, психологическим императивом, требует редуктивного анализа на двух фронтах: со стороны персоны он восходит к дифференциации себя от психосоциальной персоны и к растворению идентичности, выстроенной в личной истории на протяжении определенного времени; со стороны сизигии он требует дифференциации себя от возникающих архетипических образов и фантазий и неизбежно следующей за ними в качестве компенсации того, что было потеряно в процессе анализа персоны, грандиозной идентификации.
В том важном фрагменте из статьи 1916 года, который я цитировал, Юнг определяет, что он имеет в виду под «индивидуальностью»:
«Коллективное психическое следует противопоставить… понятию индивидуальности. Индивид и так находится между сознательной частью коллективного психического и бессознательной его частью. Он есть отражающая поверхность, в которой мир сознания может воспринять свой собственный бессознательный, исторический образ, точно по Шопенгауэру, который говорит, что интеллект предоставляет зеркало всеобщей Воли. Соответственно, индивид будет точкой пересечения или разделительной линией, ни сознательной, ни бессознательной, но имеющей понемногу и от того, и от другого».[30]
Этот аспект опуса индивидуации можно представить себе как трансформацию картины маслом в зеркало, чтобы стало понятно, что содержимое в рамке не вечно, но временно. Оно появляется и исчезает в соответствии с ситуативной необходимостью. Это приводит к сдвигу сознания, к способности видеть сквозь фиксированную личность и позволить ей входить в поле зрения и покидать его, не цепляясь за такую личность и не пытаясь превратить сцену, лишь временно отраженную сознанием, во что-то вечное. Дифференциация собственного сознания от образов, предложенных сизигией (анимой/анимусом), с одной стороны, и от социальной идентичности персоны – с другой, создает зеркало, которое с большей точностью отражает все, что проходит перед ним. Как следствие, в сознании будет гораздо меньше проекций и искажений, и объекты будут видеться с большей ясностью и соотноситься с тем, чем они доподлинно являются. Подлинные близкие отношения Я и Ты теперь
Jung C.G. Analytical Psychology: Notes of the Seminar Given in 1925. William McGuire. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1989. P. 99.
Jung C.G. The structure of the Unconcious. Par. 507 (курсив M. Стайна).
