чего ты взял, что я вообще соглашусь тебе помогать?
– Ты уже согласилась, когда закрыла собой того мальчишку, предложив себя в обмен на его жизнь, – он склонил голову, словно устав от долгого разговора.
– Ты обманул меня. И это была вынужденная мера без права выбора.
– Возможно, – Реджинальд сделал паузу, задумавшись на секунду. – Соглашусь с этим, но ты сделала свой выбор ещё раньше, когда только отправилась в бункер, а после – на кладбище, – светло-зелёные глаза смотрели с уверенностью; Бруно-Оделл предугадывал любой комментарий или действие на свои слова. Я задумалась, стараясь просчитать, как он смог узнать, что я посетила бункер до того, как отправилась на кладбище, ведь Анна не отправилась вслед за мной и не сообщила об этом Реджинальду. Он, в свою очередь, сделал шаг навстречу. – Это был твой выбор. И ты осознанно приняла его. Знаешь почему? Тебе так же комфортно находиться со мной, как и мне с тобой.
– А Анна?
– Формулируй вопросы точнее, прошу тебя, – он недовольно скривился, закатив глаза.
– Ты не оставил ей выбора, вручив револьвер с убедительным предложением сыграть в русскую рулетку.
– Кто знает, за кем останется победа, – Реджинальд изящно взмахнул рукой, едва улыбнувшись. – За Анной или смертью.
Он перестал улыбаться, нацепив высокомерно-скучающее выражение лица. Раздражение, охватившее с ног до головы, стало разгораться сильнее. Я медленно выдохнула в попытке успокоиться, сдерживая желание ударить Реджинальда, беспокоясь о сохранности своих костяшек рук.
– Каким ты был высокомерным, чёрствым и холодным, таким и остался, – чётко выговорила каждое слово, раздражаясь ещё больше, не прерывая зрительного контакта. – И даже сыворотка Вудмана здесь ни при чём. Она не могла испортить то, что уже испорчено.
Реджинальд расплылся в довольной широкой улыбке.
– И чему ты улыбаешься?
– Посредством точечного раздражения я смог вывести тебя из состояния уныния. Посмотри на свои руки, – Реджинальд подошёл ближе, подхватив ладони и легко сжав их, показывая мне. – Никакой дрожи, – он посмотрел в глаза, что-то высматривая в них. – Никаких сомнений.
Его глаза возбуждённо расширились от осознания собственного успеха. Он стоял так близко, что я смогла уловить запах коры дуба с едва ощутимой розой в его одеколоне, отметив про себя, что аромат совершенно не походил на запах Роджера, от которого всегда пахло лишь теплом, кровью и лёгким дымом от фейерверка.
– Ты прав. Никаких сомнений, – кивнула я, глядя в его глаза. – Сомнений в том, что я хочу ударить тебя, нет.
Реджинальд подвинулся чуть ближе, держа за ладони, притягивая к себе, не прерывая зрительного контакта.
– Можешь ударить, если это доставит тебе эмоциональное удовлетворение и поможет прийти в себя, – он разжал свои руки, с интересом замерев, ожидая реакции.
– Ты же знаешь, что я ударю, –
