хотелось Насте расставаться с Леной, столько лет не виделись! Но надо значит надо! Ни разу в театре не была, что за чудо такое? Придётся ехать. С дороги чувствует себя неважно, болит низ живота. Поедут на машине, потом назад и спать, спать, спать. Лена уже стелет на полу всё подряд, чтобы могли бухнуться отдыхать, как только вернутся.
Музыка оглушает, оркестр играет красиво. Действия на сцене понятны без слов. Слова есть, но они на казахском языке. Настя повторяла в мыслях название постановки, чтобы похвастаться перед Ленкой-задавакой. «Кек». Что бы это значило на русском? Артисты просто восхищали!
– Мартя, уборная здесь есть? – спросила Настя у мужа на ухо. То ли в дороге растрясло, то ли от переживаний, но у Насти случился выкидыш. Врача вызвали прямо в театр. Первую свою ночь в Семипалатинске Настя провела в больнице. Через два дня Мартя забрал её к Лене и Харитону.
– Я должен уехать на несколько дней. Приеду, будем переезжать в свою комнату. Я уже присмотрел, здесь недалеко.
Черепаново
Оставив Настю и Светлану на свояков, Мартемьян рванул на станцию. Ноги, казалось, мешали ему, тормозили душу, рвущуюся в Огнёво-Заимку. Было две причины, из-за которых он стремился попасть на родную землю, в деревню, из которой пятнадцать лет назад его отправили в неизвестность. Главная причина – родительский дом. Что стало с их избой, никто сказать ему не мог. Надо всё увидеть своими глазами. Отец помер, мачеха ещё раньше. Сестра Зинаида вышла замуж за военного и теперь живёт где-то около или в самой Москве.
Лёжа на верхней полке общего вагона, прокуренного и пахнущего хлоркой, Мартемьян, может быть, первый раз за последние пятнадцать лет почувствовал себя свободным. Можно вытянуть ноги, расслабиться и ни о чём не думать. Чапать поезд будет долго, с такой скоростью – около суток. До Черепанова, а там Мартя сообразит: дальше и пешком с удовольствием. Сон не идёт, хотя в вагоне темно, и многие пассажиры храпят – сидя, лёжа, кому как повезло. Под монотонный стук колёс бывший осуждённый, заключённый и отбывший наказание Мартемьян Васильевич Снегирёв погрузился в тревожный сон…
Марта присела рядом на полку, немного согнувшись и наклонив голову. Ноги свисали, задевая сидящих внизу людей, но это никого не беспокоило. Она была почти голая, в лёгком платье и босиком. За окном поезда снег на полях. Холодно. Марта виновато улыбнулась и погладила по лицу Мартемьяна:
– Убила она меня, нет в том твоей вины. Всё равно не жить мне было без него. Хороший мой, спасибо за дочь.
На груди у Марты – алое пятно, которое она стыдливо прикрывает рукой…
– Марта! Что это? – Мартемьян заметался и чуть не свалился с полки.
– Понапиваются, валяются на полках и орут, людям покоя не дают.
Какое жуткое виде́ние: Марта как живая. Похоронили её на Колыме, у посёлка Атка. Медведь тому причина, задрал до смерти. Такое дали заключение. Красильников посодействовал, чтобы Свету записали как дочь Мартемьяна и Насти. Так спокойнее и надёжнее в это непростое время.
