бездомный, которых в этом районе предостаточно. А заброшки – лучшее место для ночлега. Видимо, он выспался тут сегодня ночью.
– Мужик… Мужик, тихо ты! – просипел громила.
– Чего забыл здесь?
– Не бей. Я уйду ща… Думал, нет тут никого, – блеял бомж, тряся инеем на своей бороде.
– Ага, думал он… Давай, проваливай! – указал ему на дверь.
Бомж понуро подобрался и прошествовал к выходу. Я, пожалуй, тебя провожу. Мужик дошёл до половины двора и хмуро обернулся:
– Ведь ты тоже пришлый. Тебя тут не было раньше.
Да, он мне определенно не нравится.
– Тебе сказано, проваливай! – прорычал я, пихнув его в плечо кочергой.
Мужик был не из тех, от кого можно без проблем избавиться. Он резко выбил из моих руку орудие и горой двинулся на меня.
– Это и моё место! – оскалился гнилыми зубами и навалился.
Одолеть этого борова будет не так просто, но я сумел скинуть его с себя пинком под рёбра. Пока поднимался, бомж кинулся мне в ноги и, приподняв, втесал спиной в стену дома. Сука!
Считая птиц в глазах, локтем заехал ему по хребту, но тонну телогреек пробить почти невозможно. Мужик швырнул меня на землю и с силой наступил громоздким сапогом на плечо, спустившись к горлу. Отчаянно задергался под ним, ногами пытаясь отпнуть от себя. Голова словно набухла.
Тут фигура громилы резко покачнулась, хрюкнув. Изо рта брызнула кровь. Давление сапога ослабло.
Вернувшийся в гортань воздух разодрал глотку диким кашлем. Краем глаза вижу Олю в одной ночнушке и слышу, как мужик валится на землю. Обернулся на него – бомж лежит ничком, а в его затылок утоплено лезвие топора по самый обух. Блядь! Подавил тошноту, в шоке глядя на девушку. Глаза Оли источали твёрдую ярость. Она сейчас словно расправилась не с несчастным бомжом, а с убийцей своей семьи.
– Чёрт тебя дери… Оля! – кинулся к мужику и зачем-то проверил пульс. Конечно же мёртв. – Твою мать! – схватился за волосы, лихорадочно соображая. – Это был всего лишь бомж. Просто забрёл сюда по-старинке. Господи!
Девушка лишь молча смотрела то на него, то на меня. Бледность её лица неожиданно навела на жуткую мысль – эта женщина уже давно потеряла в себе всё человеческое, остались лишь инстинкты. Может, отчасти и моя вина? Ладно, решим сначала одну проблему.
– Иди в дом. Я разберусь, – велел ей.
Оля послушно скрылась.
– Прости, приятель, – и выдернул из мертвеца топор.
Вернулся я лишь через пару часов, в поту и взвинченный. Закопал бедолагу в лесу, так как другого решения для этой жуткой ситуации не видел. Зайдя в дом, кинул на пол лопату и окровавленный тулуп. Глянул на неё. Девушка сосредоточенно смерила меня взглядом.
– Оля, ты хоть осознаёшь, что ты натворила?
– Он чуть не убил тебя.
Походу не осознает. Я потёр веки. Учить её уму-разуму – нет смысла. Тяжело убедить раненого зверя не бояться охотника.
– Пожалуйста,
