Рядом была только Жанна – рыжий исчез.
– Знаешь, а ведь рукописи не горят! – озадаченно сказала Жанна.
– Значит – это не рукописи, – сухо ответил Гриша, следя за обрывками взлетевшего в воздух пепла.
Остаток вечера просто гуляли: шастали по улицам и паркам. У Жанны неожиданно прорезалась болтливость. Она немедленно рассказала всю свою короткую биографию, кажется слегка ее приукрасив. Гриша же напротив, сегодня обнаружил в себе талант к молчанию. Единственное, не смог удержаться от издевки в адрес посыла стихов Жанны. На подобный выпад Жанна отреагировала как полагается женщине – противоречиво. Сказала, если Гриша еще попробует напомнить о харрасменте, она его изобьет.
– Что будешь делать теперь? – спросила Жанна, усевшись на лавку в парке.
– Воспользуюсь подсказкой поэтов, с того вечера – начну выкладывать стихи в интернет.
– У тебя же их больше нет? – насторожилась Жанна.
– Одно осталось, – протягивая вперед записную книжку ответил Гриша.
Жанна открыла блокнот на последней странице, прочла про себя, хмыкнула и повторила вслух:
– Мысль сгорела под катком шариковой ручки,
Дар поэту брошен в лоб как собаке кость,
Он у жизни взял кредит, до чужой получки
И отдал в залог судьбе из покрышки гвоздь.
Волю старую свою сам ножом изрезал,
Получился тонкий крест с пикой наверху,
Доля тяжкого труда вмиг в земле исчезла,
А взамен ему пришла краткая строка.
Вот и бродит он теперь по опушкам парков,
Носит с ветхою сумой груду острых слов,
Принимает от судьбы силы и подарки,
И о смерти помнит он – к ней всегда готов.
Не знаю, что сказать – пока не сообразила, – поразмыслив сказала Жанна, – и возможно ты прав – интернет – это возможность продвижения. По крайней мере в наш век его игнорировать нельзя. Но можешь не соглашаться, а я думаю, что основа реализации поэта – это сцена. Стихи должны звучать – им слишком тесно на страничках блокнота, книги или социальной сети.
Поднялся ветер, а Гриша почему-то подумал об этом странном рыжем поэте. Кстати, с этого дня он больше его не встречал.
Чужой дневник
У нее было четверо по лавкам котов и круглый, как одуванчик шпиц, ее звали Дуся, а новым знакомым она представлялась Дульсинеей, иногда шутя будто это ее полное имя. Она любила носить бархатные брюки, кроссовки на высокой платформе и безразмерный, как балахон волшебника, плащ песочного цвета. Плохо развитая мускулатура делала ее чересчур тощей, зато ей самой нравилось, как выпирают скулы на ее бледном лице. Кстати, когда ее спрашивали, как заполучить такую бледную кожу, она вполне серьезно отвечала будто это очень просто и только, и нужно, что загорать под луной вместо солнца. Еще у нее была густая кудрявая шевелюра
