обо всех своих коллегах, она делала что-то ужасное и предосудительное. Ей стало это неприятно, и она тоже, довольно холодно, заключила: – Можем и не наблюдать. И не сообщать вам ничего. Ищите сами этого злодея, – и добавила: – Или злодейку.
Его губы тронула лёгкая улыбка, а взгляд смягчился.
– Извините, – сказал он, – не хотел вас вовсе обидеть. Издержки профессии. Мы обязаны подозревать всех. – Татьяна ничего не ответила, а он, потирая руки, вдруг весело воскликнул: – Ой, мороженое-то совсем растаяло! Надо срочно его уничтожить, – и он принялся с усердием опустошать содержимое своей вазочки, периодически бросая на Татьяну весёлый взгляд.
Она посмотрела на него и опять подумала с удивлением, как в этом мужчине странным образом уживаются одновременно и жёсткий опер, и весёлый мальчишка? Постучала в задумчивости ложечкой о край вазочки, и тоже принялась за мороженое, успевшее превратиться за время их разговора в прохладную кашицу.
В сумке у неё задребезжал телефон. Звонил муж, интересовался, во сколько она будет дома, так как он сегодня задерживается на работе, а кот дома не кормленный. Татьяна ответила ему и засобиралась уходить, сообщив Корешкову, что дома её ждёт голодный кот.
Он усмехнулся и шутливо спросил:
– Это он звонил?
– Нет, – не поняла шутки Татьяна, – муж.
– Понятно, – ответил опер.
– У вас, наверное, тоже жена беспокоится? – спросила она, вставая и застёгивая пальто.
– Я в разводе, – сухо ответил Корешков и тоже встал. – И дома меня никто не ждёт. Даже кот.
– Так заведите. Или собаку, – предложила совершенно искренне Татьяна.
– Не могу. Никто не выдержит моей работы. Жена не выдержала и ушла. К другому. А кот или собака куда уйдут? На улицу? Нет, – он покачал головой. – Я не могу этого позволить. Потому что животные это самые лучшие люди. И подводить их нельзя.
– А людей можно? – спросила Татьяна и, не дав ему ответить, добавила: – По-моему, животные даже лучше людей.
– Наверное, вы правы, – сказал Корешков. – Я провожу вас? Позволите?
– Проводите, – согласилась она и направилась к выходу. Корешков проследовал за ней. – Да, – спохватилась она, – сколько я должна вам за мороженое?
– Вы что? – он даже обиделся на её вопрос. – Я что не могу позволить себе угостить симпатичную женщину мороженым? Обижаете, Татьяна Васильевна.
Она улыбнулась и ничего не ответила.
На улице уже стемнело, и она побаивалась ходить одна по вечерам по подворотням центра города. Жила она недалеко от библиотеки, и хоть все большие улицы в центре освещались очень хорошо, но стоило свернуть в какой переулок, как пугающий полумрак или полная темнота окутывали тебя со всех сторон и типичный Петербург Достоевского рисовал в мозгу всякие страшные картинки.
