или поздно всегда проигрывают. Я нахожу такие места и собираю недожи́ток, но, должна заметить, что это адски кропотливый труд. Так что ты теперь задолжал не только подземельному князю, но и мне, Божене Блаватской, последовательнице международного теософского движения Елены Блаватской, бывшей супруги моего троюродного брата. Отсутствие кровного родства у нас с Еленой не стало препятствием для зарождения родства духовного, возникшего между нами еще в юности и продлившегося много лет, до самой смерти моей великой наставницы. К сожалению, тогда я еще не знала о существовании недожитка и не смогла продлить ее жизненный срок. Лишь в последние годы наши с Еленой взгляды на устройство мира сильно разошлись. Мне так и не удалось заручиться ее поддержкой, поэтому пришлось самой доносить до членов общества новые идеи. Те, кто вдохновился ими, отделились от основного движения и последовали за мной. К сожалению, Елена возненавидела меня за это. Она так и не поняла ничего!
– Чего именно она не поняла? – полюбопытствовал Марк, но на этот раз Божена оставила его без ответа, грубо отрезав:
– Не задавай глупых вопросов, тебе и подавно этого не понять! Да и времени на болтовню больше нет. Пора начинать заседание.
Этот разговор случился в первый день их знакомства, вернее – в ночь, когда они – Марк, Божена и Козельский – только прибыли в старинный дом на Чернавинском проспекте. К приезду Божены там приготовили трехкомнатные апартаменты, состоявшие из спальни, кабинета и просторной столовой, где гостей поджидал накрытый стол. Марк тогда был страшно голоден и поначалу видел лишь дымящиеся поджаристые стейки, исходившие кровавым соком на плоских белоснежных тарелках, но, наевшись, начал осматриваться. Судя по роскошному убранству, Блаватскую тут почитали важной гостьей. А сам путь, которым их привел сюда смотритель здания Грабарь, говорил о том, что место пребывания гостьи было тщательно засекречено: Марк ни за что не нашел бы эти апартаменты в одиночку и вряд ли смог бы выбраться наружу без провожатого.
Проследовав за Грабарем потайным ходом сквозь чучело медведя, они очутились в широком коридоре, далеко протянувшемся по обе стороны, с множеством высоких массивных дверей, поблескивавших золочеными ручками и замочными скважинами. Пол устилала пурпурного цвета ковровая дорожка с черным орнаментом; под потолком громоздились необъятные многоярусные люстры, сверкавшие хрустальными гранями в дрожащем пламени сотен свечей, заменявших лампы; с портретов, висевших на стенах, строго смотрели бледные лица, отливавшие масляным блеском.
Все двери выглядели так, будто за ними скрывались помещения масштабом не меньше дворцового зала, поэтому, когда Грабарь распахнул одну из них, Марк почти не удивился открывшемуся перед ним простору. Удивился он другому – как этот простор уместился в доме, пусть и очень длинном, но шириной от силы в три десятка метров? Ведь даже прихожая, или как там это называется во дворцах, выглядела для этого дома огромной, а из нее сквозь дверные
