кредиту был закрыт), получая с них еще 7–8 %, поскольку официальный учетный процент в Государственном Коммерческом банке был не ниже 6 %. В этом случае прибыль рантье-ростовщика составляла 11–12 %. Для дворян открывалась еще одна возможность с выгодой для себя использовать такой банковский механизм. Они могли получить ссуду из 5 %, внести деньги на вклад из 4 % (до 1830 г. – соответственно из 6 % и 5 %), а вкладные билеты использовать для ростовщических операций.
Конечно, «самостоятельные» ростовщические операции могли принести и большую прибыль, но они были сопряжены с риском. Поэтому манипуляции с вкладными билетами, имеющие под собой полную обеспеченность вкладов и возможность маневра, позволяющие увеличивать рантьерско-ростовщические доходы, больше привлекали сберегателей-накопителей.
Следует заметить, что многие современники, даже такой глубокий знаток российских финансов, как М. М. Сперанский, весьма скептически относились к возможности привлечения русскими банками сколько-нибудь значительных вкладов. Однако уже к концу первой четверти XIX в. рост вкладов в государственные банки стал далеко опережать спрос на ссуды. Это позволило правительству использовать средства, оседавшие на вкладах, как источник для «позаимствований» казначейства, ставших своеобразной формой внутреннего государственного долга.
Использование средств Государственного Заемного банка для предоставления кратко– и долгосрочных ссуд казначейству имело место еще в годы Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. В первое время эти займы имели целевое назначение и носили краткосрочный характер. Вскоре займы стали называться просто «долгами по казначейству», а потом появилась формула «взято по высочайшему повелению». Изъятие средств из касс Заемного банка и сохранных казен позволило государству сократить в начале XIX в. выпуск внутренних займов, размещавшихся с большим трудом. Во время Отечественной войны 1812 г. средства Заемного банка стали одним из важнейших источников покрытия военных расходов.
С середины 1820-х годов министр финансов Е. Ф. Канкрин (1824–1844 гг.) сделал «позаимствования» из казенных банков важной составляющей своей финансово-кредитной политики[126]. Основную задачу он видел в приведении в равновесие государственного бюджета, дефицит которого с конца XVIII в. был хроническим. С этой целью он осуществил целый ряд мероприятий, получивших название «системы Канкрина», главными из которых были: проведение денежной реформы (1839–1843 гг.), введение откупной системы, внутренние займы и «позаимствования» из государственных банков.
Государство ежегодно платило из своих доходов по этому своеобразному внутреннему долгу те же 5 %, что и помещики, и погашение ссуды порядка 2 % в год при том же сроке долга в 37 лет.
Стремясь сохранить стабильность государственной кредитной системы, правительство старалось регулировать пассивные и активные операции казенных банков. Оно добивалось такого соотношения
