отнесла швабру в санузел, и вернулась, радуясь чистоте – комната годилась хоть на выставку, как экспонат идеального «орднунга» в общажном интерьере.
Девушка вздохнула, упираясь руками в подоконник, и прижалась виском к раме. За стеклами разъезжался проспект, а вдали лиловел силуэт универа.
Былая радость прилила вновь, будоража и грея. Прошедшее лето выдалось самым прекрасным в ее жизни – никогда прежде не удавалось испытать столько счастья сразу!
«Какой же Мишка молодец! – слабо, будто по инерции, восхитилась Альбина. – Уговорил-таки провинциальных клушек!»
А иначе… Она передернула плечами.
Каждую весну, лет, наверное, с тринадцати, у нее портилось настроение. В душе росла тоска и страх – приближался дачный сезон…
Наверное, она была единственной из класса, кто не радовался летним каникулам. Девчонки уезжали в гости к бабушкам и дедушкам, а то и вовсе отдыхать на близкий юг – в Крым, на Кавказ, или, наоборот, на север. Зенковы постоянно стремились, куда подальше – в дебри Карелии, в горы Алтая, или сплавляться на лодках по Волге… А она пропадала на даче.
Перелопачивала огород – и плакала потом над огрубелыми ладонями. Сажала проклятую картошку, окучивала ее, удобряла, подкармливала, пропалывала, опрыскивала от колорадского жука или собирала в баночку мерзкие личинки, выкапывала чертовы корнеплоды, сушила их, перебирала, волочила тяжелые мешки к раздолбанному «Москвичу» соседа, готового подвезти урожай к гаражу Ефимовых за литр самогона. В гараже, правда, машины никогда не стояло, зато имелась смотровая яма, ведущая в погреб.
Лето кончалось, а дача – нет. Морковку и свеклу, тугую хрустящую капусту, дольчатую тыкву собирали до самых холодов.
А навоз? Веселый дядька из совхоза въезжал, бибикая, прямо на огород, и, с шуточками-прибауточками, вываливал пару тонн отборного, пахучего коровьего дерьма. А ты, Алечка, грузи «натуральное удобрение» на тачку, и кати к громадному ящику, сколоченному из полусгнивших досок. Вываливай, напрягаясь всем своим юным, гибким телом, и заворачивай обратно. Грузи, кати, вали… Туда – сюда, туда – сюда… А кому еще пахать?
Маме? Так она сразу же разноется, причитать начнет, жалиться на судьбу… Братцу Игореше? Ага…
Альбина хихикнула – на ум пришло сладостное воспоминание. Однажды, в седьмом классе, родители собрались – и уехали в отпуск! А она осталась «на хозяйстве» – на пару с пакостливым Игорешей. Ох, она его и лупила тогда… За лень, за наглость, за всё!
Наверное, толк с экзекуций был – Игорь до сих пор смотрит на нее снизу вверх, хоть и вымахал до баскетбольного роста. Но гадить не перестал. Сколько мешков картошки, с такими трудами выращенной, он продал по дешевке, сменял на поллитра!
А мамочка? Да она просто криком исходила! Но не в его адрес, отнюдь нет. «Ты сестра! – орала самая родная женщина. – Ты в ответе за брата! Ты должна ему помогать!»
А уж сколько было воплей, когда Аля собралась уезжать в Москву… Сколько обидных слов и поношений… И плача с подвываниями…
