style="font-size:15px;"> Глаза его выражали радость с примесью печали, ибо он был счастлив в одном и несчастлив в другом: он был рад, что именно его она попросила увести её отсюда; несчастье же заключалось в том, что не его, а этого подонка любит это чистое ангельское создание.
Большие, полные слёз тёмно-сапфировые испуганные глаза она прикрыла длинными шелковистыми ресницами, на которых дрожали блестящие росинки слёз….
Он обнял её и нежно привлёк к себе; она перестала плакать и затихла в его объятиях, прижав голову к его груди. На его губах появилась радостная и в то же время смущённая улыбка…. Он весь светился, озарённый страстью и почти оглох от грохота собственного сердца.
Дэн был мускулистый, стройный, гибкий; смуглое лицо отличалось мужественной красотой. Темноволосый и темноглазый, над полными губами темнели тонкие усики. Глубокий бархатный баритон успокаивал, вселяя уверенность.
Она буквально утонула в его объятиях. Он был так высок, что её макушка не доставала до его подбородка. От его дыхания шевелились пряди её золотистых волос.
Ася жила в его сердце, но скорее как отвлечённая мечта; сейчас же он держал в руках свою мечту; его сердце билось так сильно, что он опасался, что не услышит "колокольчиков судьбы". Главное в жизни – уметь услышать эти "колокольчики судьбы". Вот они звенят, "сигналят", что нужно принять какое-то решение. А ты этого не понимаешь, пытаешься делать что-то своё.
Ощущение её хрупкости и беспомощности, которое вызвало желание покровительствовать, вернуло его из страны грёз в реальность:
– Пойдём, я отведу тебя домой…....
…....Ася была благодарна ему за чувство такта, за его желание помочь её. Она вспомнила выражение его лица, когда он вошёл в комнату и их глаза встретились. Ася молчала, стараясь прийти в себя, её сердце билось так порывисто, что она была не в силах говорить. Дэн знал, что сильные души не любят делиться своим горем, и потому не стал беспокоить расспросами, упорно желающую сохранить свою тайну Асю.
Голова её горела, в мозгу проносились какие-то неясные мысли, порой приводившие её в ужас, так что она их отгоняла с лихорадочной энергией. Но вот взгляд её стал спокойнее и неподвижнее, он, казалось, созерцал какую-то сложившуюся в её мозгу картину. Она не замечала, что время бежит, что в ней зарождается непоколебимая решимость.
Замешательство, которое сопутствует зарождающейся любви, прошло; нарастала интимность, которая чувствовалась в их молчаливом общении.
Её грустные глаза постепенно начали оживляться, внутри их, казалось, зажглись маленькие солнца, которые своим светом прогоняли туманящую грусть.
Она остановилась, испытывая горькое чувство обиды и тщетно пытаясь найти слова, которым бы он поверил. Такие слова, чтобы заставили его понять: он дорог ей, и она хочет ему добра, только добра. Ему, очевидно, всё же стало жаль её, а может быть, причиной было что-нибудь иное, но через некоторое время, он сказал:
– А
