без утайки – дружелюбно, ласково.
– Все так естественно, котик ты мой мартовский, против природы не спорят. Это гормоны взыграли, а любовь она иная. Иная ипостась. Все еще будет, жизнь только начинается. Стремление к продолжению рода и есть пресловутый вечный двигатель человечества. У тебя душа болит от обиды и стыда, еще бывает уязвленное самолюбие. Новое поколение обкрадывает себя, насмотревшись гадостей в телике. Кайф не в этом. Воздержание рисует пленительные образы. Мы платили поцелуем за сонет, песню, мы вдохновляли ребят писать еще трогательней.
Ксюк с Тоськой никак не могли уместиться на коленях сына, Дусенок демонстративно пихал носом пустую миску, путался под ногами, напоминая, что совсем забыли малых сих. Пора кормить семейство. Грохот пластикового лотка означал, что коту надо почистить горшок. Антошка спросил, может ли он это делать, не заразен ли он? Алиса расхохоталась. Возможно, в детских представлениях – рождение двойни – плод разных контактов. Дурачки!
– Учись не скучать, сынок, привыкай думать. А с утра всегда спрашивай себя: а не дурак ли я? Весело и всем помогает. Ответы позабавят тебя больше, чем неумелые гитаны. Иди, только полотенца не путай, звери заждались тебя.
Пунцовый Антошка буркнул: «Угу». И тут же вернулся с вопросом: «А что такое гитана?»
– Пора обедать, прочитаешь сам, ко мне скоро студенты придут.
– Мам, а ты будешь топить гуманитарников? Они сейчас рыщут в поисках стариков, а динозавры забавляются, накручивая мудреные фразы, что даже преподаватели затрудняются пояснить – что это значит. Хотя у них простая задача: составить простое предложение – я хочу кушать. КуШать! А не – я хочу кусать. Хотя смысл один: жрать хочу!
– Я не профессор, права не имею – топить. И еще, я никогда не буду старухой, а мы покруче вас будем. А ты уже усвоил новую программу по русскому языку, вундеркинд? Точно, поколение некст-смайликов трансформировалось в людей-потребителей. Конец света наступил, если этому учат в ВУЗах.
10. Второй визит
Таинственная леди с картин Тимея с детским именем Алиса явно осторожничала. В пятьдесят лет обычной тетке никак не сохраниться на возраст – чуть за тридцать. Она подозрительно красива. Может быть, Тимей тратит на нее миллионы, ведь он один из самых дорогих академиков живописи. Вечерние платья в домашней обстановке не укладываются в голове Семена, но они органично вписываются в старомодный интерьер. Изысканно, нешаблонно, лично – на заказ. От нее не пахло нафталином и нарочитым блеском, как от некоторых ветеранов. Он отметил ловкость, с какой она выуживала чашки под кофе, стараясь не смазать лак на ногтях. В естественных движениях не ощущалось бережливости к наряду, и она не путалась в замысловатых фалдах неизвестной ткани, он такой никогда не видел в продаже, а уж Катька замордовала его шопингом.
Притягательная внешность, умение преподнести себя, искусно запечатленное на полотнах, сохранили интерес к
