на эмоциональную травму или неадекватные отношения с родителями. Например, ребенок, переживший физическое или сексуальное насилие и стремящийся оградить себя от надругательства в дальнейшем, может вырабатывать защитные механизмы, которые могут показаться странными. Некоторые поступки ребенка иногда могут быть интерпретированы как определенная степень психоза и указывать на необходимость применения нейролептиков. В игровой комнате, где безопасные границы и терапевтические отношения делают возможной проработку эмоциональной боли, такие симптомы могут исчезнуть.
Пример эффективного воздействия медикаментозного лечения на игровое поведение детально описан в работе Мэйс, посвященной сбору первичной информации в игровой ситуации при работе с гиперактивными дошкольниками. Используя широко известную схему наблюдений за детьми с гиперактивностью, она отметила, что «у гиперактивных детей, получающих риталин, число пересечений квадрантов существенно снизилось в процессе свободной игры, а число смены игрушек снизилось как в свободной, так и в направленной игре» (Mayes, 1991, р. 251).
Последний аспект, на который игровому терапевту следует обратить внимание, – это работа с детьми, не поддающимися психиатрическому лечению. Нередко приходится работать с детьми, которые сопротивляются приему лекарств. В дополнение к основной возможности проработать возникающий у них гнев, фрустрацию или страх, терапевт может, если сочтет это необходимым, использовать директивные техники. В этой ситуации могут помочь структурированная игра в куклы, изобразительная деятельность или неигровые техники сочинения историй.
Обсуждение
Игровой терапевт непременно должен разбираться в детской психофармакологии. К этому обязывает и профессия в целом. Бидерман (Biederman, 1992) отмечает, что долгосрочные перспективы детской психофармакологиии зависят от исследовательских попыток уравновесить возможный риск реальной помощью страдающим детям. Игровой терапевт должен стать частью этого процесса, который, несомненнно, будет развиваться в сочетании с игровой терапией или без нее.
Элементом этого процесса может стать желание игрового терапевта сотрудничать с медиками. Разумеется, так же, как игровому терапевту требуется знание психиатрических вопросов, психиатру следует пополнять знания об игровой терапии. Как отмечалось выше, междисциплинарное сотрудничество служит интересам детей и самой профессии. Один терапевт отмечал общее чувство неудовлетворенности и предубежденность по отношению к медикаментозному лечению: «Когда-то считалось позором рекомендовать клиенту лекарства. Это было словно признание твоей неудачи: терапия не работала и ты, терапевт, нуждался в помощи» (Markowitz, 1991, р. 26). На самом деле, стыдно оставаться неграмотным. Если терапевты хотят, чтобы игровой процесс способствовал росту детей, они сами тоже должны расти.
Литература
American
