и презрение. А еще негодование на конвойного, который по глупости, или по злому умыслу, решил вдруг устроить это судилище. Было совершенно мерзко в этот момент. Но что-то большое появившееся внутри Ивана, радовалось о его поступке.
Колонна пленных тронулась и скоро покинула площадь.
– Правильно, сержант, – сказал Ивану стоящий рядом чумазый танкист. – Нечего честным людям об эту пакость руки марать.
– А что ж другие пусть марают? – ответил Иван.
– По закону все должно быть, – ответил танкист. – По-людски. Кому положено, тот пускай и стреляет. Если мы, как они будем, в чем же наша победа?
– Победа! – вдруг раздалось над площадью.
Все подались на крик. Молодой лейтенант в шлемофоне взобрался на самоходку и выстрелил вверх из пистолета.
– Сегодня, Германия капитулировала, – он сорвал с головы шлемофон и подбросил его вверх. – Только что по радио передали. Все ребята кончилась. Ура!
Вся площадь ревела «Ура!» и палила в воздух из автоматов.
Правда для войск, освобождающих Прагу, война продлилась еще три дня, а для Ивана еще три месяца, пока их полк занимался разминированием города и окрестностей. Но это было уже совершенно неважно. Только тем вечером Иван добавил к своей самодельной молитве еще несколько слов. И она стала звучать так: «На тебя надеюсь, Господи. Укажи мне путь верный и спаси всех ближних моих».
Поезд вез Ивана домой, но что будет там делать он пока не знал. Мать окончательно перебралась в город, а дом в Кутевре продала колхозу. Завод, на котором успел поработать Иван, вернулся в Ленинград, а то, что осталось перепрофилировали на производство узкоколейных платформ для лесозаготовок.
С месяц Иван помыкался по отделам кадров, пока в одном из кабинетов ему не посоветовали завербоваться на стройку большого целлюлозного комбината где-то на южном Урале.
И жизнь пошла дальше. Мать вышла замуж. А бригадир плотников Ваня Чернов сначала строил комбинат на южном Урале.
Потом начальник участка Иван Чернов возводил механический завод в Поволжье.
А после этого директор управления механизации Иван Павлович Чернов руководил прокладкой коммуникаций на строительстве космодрома в Казахстане. И даже присутствовал при первом старте пилотируемого космического корабля.
В тот день он смотрел, как над горизонтов вертикально вверх поднялся дымовой столб и, что-то маленькое и блестящее, сорвалось в вершины столба и устремилось ввысь.
Уже позже вечером, когда стемнело, Иван сидел в гостиной своей служебной квартиры, слушал как жена звенит на кухне посудой попутно выговаривая дочке, за то, что та суетится под ногами, и вспоминал то ночное.
Он снова представил, как дым от костра поднимается к звездам, а кони смотрят на них и кивают. Внутри вдруг опять стало расти что-то большое, как тогда много лет назад на площади чешского городка, названия которого он не запомнил. Но это так взволновало его и наполнило такой радостью,
