к подруге реже, дабы, как она выражалась, «не напрягать людей».
Именно поэтому она и Андрей Олегович приняли решение раз в месяц водить детей в поселковую общественную баню.
Это начинание тут же поддержали и родители Надежды Алексеевны, заявив, что в баню будут ходить вместе с ними, чем удивили и одновременно обрадовали дочь. И поэтому Гриня с Мишей, родители и дед Лёша с бабой Ниной каждое последнее воскресенье месяца, начиная с середины октября и завершая маем, стали посещать общественную баню.
Всякий раз, поджидая приезд родителей и подготавливая детей, мама Надя шутливо восклицала:
– Собираемся-собираемся, да поживей! На мыле кататься, тазики пинать, – и смеялась.
Дед и бабушка приезжали на машине, семейство усаживалось в салон, и по ухабистым поселковым улочкам они отправлялись в баню.
По очереди дед усаживал на колени внуков, и счастливые Гриня с Мишей крутили «баранку».
В фойе бани имелся кафетерий, в нём продавали супы, каши, выпечку и соки.
Не успев сдать в гардероб верхнюю одежду, братья за обе руки тащили смеющегося деда к прилавку, выпрашивая купить им по стакану сока.
– Мне томатного! – просил Гриня.
– А мне апельсинового, слышь, деда?! – тряс его за рукав Миша.
В бане царил невыветриваемый запах распаренных веников и мыла.
Иногда, прежде чем идти мыться, родители заводили сыновей в парикмахерскую, что располагалась по соседству с гардеробом, а потом разделялись. Гриня, Миша, дед и отец шли в мужское банное отделение, а мама с бабушкой – в женское.
По выходным в бане неизменно было многолюдно. Шумела наливаемая вода.
Отец и дед высматривали свободные места и шагали к ним, держа мальчиков за руки, стараясь не поскользнуться на кафельном полу. Затем брали тазы и набирали в них воду.
Но больше всего папа Андрей и дед Лёша боготворили баню за её парилку.
– Сейчас пройдёмся по вашим спинкам веничком, все сопли течь перестанут, – приговаривали отец и дед, похлёстывая вениками по тоненьким спинам Грини и Миши.
Парилка и в действительности оказывалась чудотворным лекарством. Насморк проходил, будто не бывало.
Походы к тёте Любе и в общественную баню прерывались на период с мая по октябрь. Вместо них мама Надя, папа Андрей и дети раз в неделю по выходным ездили к деду Лёше и бабе Нине, у которых имелась собственная летняя банька, стоявшая неподалёку от их дома.
В ней Алексей Иванович раскочегаривал печь настолько крепко, что человек, оказавшийся внутри парильни, не мог в ней находиться дольше пяти минут.
Гриня с Мишей часто старались участвовать в растопке печи, им даже хотелось делать это самостоятельно, но дед им этого не позволял, считая, что мальчики для этого слишком юны и недостаточно ответственны.
Устав от растопки под присмотром, ребята убегали на
