Ягу. Еще немного, и она бы могла пролететь на швабре, стоявшей в углу около туалета, но приоткрытая дверь палаты не дала ей совершить этот, последний маневр. На гладко убранной кровати не было не складочки. Тумбочка тоже была идеально вытерта, и, если бы не письмо, валяющееся несколько небрежно, то можно было подумать, что это не палата, а казарма, солдаты из которой только что были выгнаны на плац. Вера схватила письмо и рванула его, чуть не располосовав пополам. Там было всего пара строк. «Вера, если не хотите потерять шанс, позвоните». И номер телефона.
– Смотри, видала, как кровать убрал? Ведь не было никого…Сам что ли? А вроде чуть дышал.
Старшая медсестра стояла сзади, подбоченясь, как бабка на базаре и с интересом смотрела на взъерошенную нянечку.
– Что это тебя? Коты драли?
Вера невидящим взглядом окинула палату и, молча подвинув плотное туловище старшей, вышла.
…
Телефон ответил сразу, как будто там, на другом конце линии, сидели и ждали ее звонка.
– Я вам говорил, Вера, что вы можете заработать. Очень хорошо заработать. Теперь ваш шанс, не упустите. Он очень хорошо платит. Очень.
Вера выслушала хриплый голос и перед ее глазами встал тот, надушенный елками рыбный пузан, который сунул тогда ей непривычную сумму. Это точно был он, не спутать. Она, почему-то очень испугалась. И молчала.
– Делать надо совсем немного. Первое – поселиться у Алексея. Второе – ухаживать. То есть мыть, переодевать, кормить. Готовить, убирать квартиру, стирать, гладить, короче выполнять домашние дела не надо, там своя прислуга. Медицинские назначения будет выполнять медицинский работник. Работы мало – оплата огромная. В день, а оплата ежедневная, вы будете получать…
Он назвал сумму, которая была баснословной. Поработав так хотя бы год, Вера могла бы исполнить свою заветную мечту – купить крошечный домик у моря с видом на прибой и абрикосами, персиками и мандаринами в садике, поступить на работу в местную больничку и забыть навсегда сумрачное лето и бесконечную зиму родного ненавистного городка. Но даже не это главное. Глядя тогда на бледное лицо своей забытой любви, Вера вдруг поняла, что она еще жива. И та, нежнолицая девочка просто спрятана в теле костлявой, старой, равнодушной ко всему курицы, как иголка в яйце утки. И надо только разбить скорлупу…
– Вы согласны?
Голос из хриплого вдруг стал противно тоненьким, даже заверещал, Вера вздрогнула и стала быстро записывать все что ей пищала трубка, испещрив лист своего пухлого блокнота тоненьким бисерным почерком. Как будто на снег спустилась стая воробьев…
…Чемодан так оттягивал руку, что Вера присела на лавку в полуразрушенном автобусном павильончике. Вокруг не было не души, первый легкий снежок присыпал противную, фекального цвета глину, которая была в этой местности проклятием, превращая в непролазные топи все, чего коснулась вода. Если бы не снег, то окрестности бы страшили, насколько необитаемыми они казались – пустота и редкие ряды хилых деревьев вдали, низкое
