встала и осмотрелась.
Место выглядело мрачным. Это была огромная круглая площадка, где находились другие дети, примерно моего возраста и старше. Никто не обращал друг на друга внимания, каждый был поглощен только своими мыслями.
Тут так мрачно… Раньше мне казалось, что на Сумеречной базе темно, но там, хотя бы, включали освещение днем. Здесь же всегда царил полумрак. Лишь по периметру помещения были расположены мутные желтоватые полосы и нечто отражающее, зеркалящее все вокруг. Наверное, так они наблюдали за нами.
Кроватей не было, только мягкие углубления в полу, предназначенные для сна.
Даже если ты здоров и не лишен энергии, как они все время говорят, тут ты ее окончательно потеряешь. Ни смысла для жизни, ни интересов тут нет и не будет. Мутное и унылое проживание. Лучше бы сразу отправили подальше, куда они там обещали? Я была готова собирать кристаллы или еще чего, только не находиться здесь.
С этого дня мое положение изменилось.
За нами никто не следил. Мы бродили по кругу, иногда падая и снова вставая, только чтобы действовать, двигаться, а не погружаться в вечное молчание.
За системой баз, Сумеречными, Промежуточными и прочими, следили люди с Великой Серрады, люди короля. Но мы не могли никому пожаловаться даже на питание, а кормили там ужасно.
Иногда по целым дням мы не получали еды, и когда ее приносили, глаза у всех загорались от радости. Но порции были слишком маленькие, нацеленные лишь на поддержание жизни.
А еще там было холодно. Углубления в полу, предназначенные для сна, остывали ночью. Мне кажется, их даже специально подмораживали… Такой ужасный холод не всем дано испытать. Когда застывают твои руки, и ноги уже не могут шевелиться, хочется лишь одного – луча Алайи или теплой одежды.
Ничего не было. Вещи, выданные на станции, не грели.
Когда к нам спустился кто-то из обслуживающего персонала, я услышала:
– Они должны привыкнуть к холоду, перестать реагировать на него. Кристаллы находятся среди вечных ледников.
Многие не выдерживали, и я замечала, что наши ряды становятся все реже и реже…
Годы пролетели незаметно, слившись в одну сплошную череду черных и унылых дней, похожих друг на друга. Многие покинули нас навсегда, но мы были настолько измучены, что уже привыкли к этому. На их место привозили других.
За эти годы я совсем потеряла чувствительность к холоду, и как наблюдатели не ожидали полной потери энергии, у меня еще оставались силы, чтобы жить.
Все мое существование протекало на этой станции, пределы которой мы никогда не покидали. Помимо потери чувствительности к холоду, у меня появилась странная бессонница. Может быть, это тоже отвечало их планам на нас?
Но моя болезнь прогрессировала. Я с легкостью понимала многое, практически все. Но это тут же забывалось. А иногда наступало такое оцепенение, которое невозможно описать словами. Останавливались чувства, движения, эмоции, память… Наверное, это и считалось последствиями
