туристами для подобных утех)… он и долго не отстававшая от него разведёнка Юля в пустом вагоне электрички… громко стонущая под ним фигуристая секретарша Инга в издательстве, на столе уехавшего в командировку шефа… Немало возникло и морских картинок, оставшихся в памяти после коротких курортных романов, все – с разными женскими персонажами: вот продолжительная камасутра на дряхлой санаторской кровати с женщиной, чей муж после обильных возлияний храпит в соседнем номере… вот торопливое соитие на ночном пляже, сопровождаемое безадресным гоготом в отдалении каких-то малолеток… вот изощрённые ласки загорелой брюнетки на катамаране, среди бескрайнего водного простора, под ласковый лепет волн… Много разного всплыло – и экстремального, и не очень: смотря какое лекало прикладывать к ситуациям.
Однако делиться своими воспоминаниями с Жанной Останин не пожелал, отмахнулся:
– Какой там экстремальный секс, я же не мальчишка. Нечего рассказывать.
– Но со мной ведь у тебя был экстримчик, и не раз.
– Ну разве только с тобой… Это оттого, что ты сумасшедшая.
– Вот потому я тебе и нравлюсь!
– Напрасно обольщаешься, Жанна: не «потому», а – вопреки этому.
– Брось, не притворяйся таким уж сухарём. Расскажи хоть что-нибудь. Пусть не про экстремальный секс, но что-нибудь этакое. Из своей интимной жизни.
– Не люблю я рассказывать о себе. Да и вообще рассказчик из меня никудышный. Наверное, оттого что в моей жизни было мало интересного.
– Меньше, чем в моей?
– Полагаю, куда как меньше.
Разумеется, Останин так не думал и сказал это лишь для того, чтобы не вдаваться в подробности своего прошлого. Да ещё чтобы польстить самолюбию Жанны.
– Какой же ты у меня ла-а-апочка, – полунасмешливо проговорила она и потрепала его по волосам. – Такой весь положительный, такой пра-а-авильный! Ничего, со мной у тебя будет ещё мно-о-ого интересного, уж я об этом позабочусь.
От её слов Останина обдало тёплой волной. Казалось бы, ничего особенного она не сказала, а его грудь распирало от чувства полноты жизни и гордости собой. Дурак набитый; столько лет прожил на белом свете, а ума так и не набрался.
…Ещё Жанна вполне способна целый выходной в обнажённом виде принимать солнечные ванны на балконе, ввергая в экстатический гнев всех ветеранов труда, живущих на верхних этажах, а заодно прививая их внукам, этим взращённым на компьютерных играх прыщавым бройлерам, тягу к задорному пионерскому вуайеризму и незабвенной Дуне Кулаковой… Она может пожелать ехать на птичий рынок, чтобы купить кошку – но вместо неё приобрести пару хомячков, которые вскоре начинают бешено плодиться и в один прекрасный день, сбежав из клетки, переселяются из квартиры Останина в вентиляционные трубы, где затем совершают демографический взрыв и принимаются терроризировать весь дом… Ей ничего не стоит, прогуливаясь по городу, зазвать в гости юных художников,
