мужественным лицом. Его глаза тоже горели…
– У меня будет ребенок, – вдруг сказала китаянка. Инна поняла не слова, а то, как они были сказаны. В схватке вообще сложно что-либо понять…
Судья тут же развел соперниц в стороны. Сначала он сделал предупреждение Инне, потом Пу Ян – за разговоры с соперником. Инна не слушала судью. Она тупо смотрела на живот женщины. Как так произошло – ведь надо пройти столько анализов, медосмотров, куда смотрел тренер? «Это случилось сегодня утром… Или вчера вечером», – вдруг поняла Инна.
Когда они вновь сошлись в схватке, Инна не сопротивлялась. Конечно, она не позволила Пу Ян выиграть вчистую – Инна была сильней да к тому же тяжелей на три килограмма. Просто победа по очкам – и ни в коем случае нельзя, чтобы Пу Ян слишком сильно напряглась – может быть выкидыш. Китаянка больше не была соперницей – просто женщина, которая любила. Любила другого…
Юрий шел к Инне мрачнее тучи. Он не позволил чувствам выплеснуться наружу прямо здесь, в общей раздевалке. Ему хотелось взять эту тупую бабу за шкирку, вытряхнуть душонку, заорать на весь мир: «Ты что делаешь, сука?»
Инна схватила его за руку, потащила за собой. Он покорно пошел за ней, а перед глазами – лишь красный туман. Каким-то образом они очутились в душевой, в отдельной кабинке. Юрий этого и хотел, хотел остаться с ней наедине, чтобы вправить мозги. Как только щелкнула щеколда, он заорал:
– Ты что делаешь, сука?
Она стояла перед ним и что-то повторяла, а он не слышал, кричал и матерился; а в ушах стоял страшный хруст и приговор врача: его, лучшего борца в стране, определяли на списание…
Инна прижалась к нему всем телом, дрожащим голосом повторяла, и только когда поток ругани утих, Юра услышал:
– Я люблю тебя… люблю тебя. Я люблю тебя.
Смысл слов не сразу дошел до него. Помнится, Юру предупреждал старый мастер-абхаз, что «эта девка в тебя по уши»… но как можно эту корову, эту фурию, которая каждый час норовит сломать тебя и страшно сопит, в ярости пытаясь вырваться из захвата на тренировке…
– Мы станем мужем и женой, – горячечным шепотом продолжала Инна, а пальцы проворно расстегивали, а точнее – просто отрывали пуговицы на рубашке, на брюках.
– Я рожу тебе ребенка, а потом сделаю все, что захочешь. Хочешь, выиграю следующие Игры? Для тебя, для нашего сына… У нас будет сын… Игры – это просто игры. А я – навсегда…
Юра почувствовал, что вся его ненависть вдруг уходит, но не исчезает, а скапливается в груди, а потом в животе, в самом низу. И на свете нет женщины, кроме Инны, к которой он бы был так привязан, так внимателен, так… влюблен? Он вспомнил, что последние годы не был близок ни с одной женщиной – эта неистовая Инна отбирала все силы и желания, постоянно требуя – «еще и еще». Теперь она стояла обнаженная,
