живых и, попивая коктейли, которые теперь никого не интересовали, перемалывали косточки той, которая, упав с крыши самого крутого отеля российской столицы, в дополнительных травмах, пусть и словесных, уж точно не нуждалась.
Не упав, а будучи сброшенной, пусть уже и мертвой, вероятно, для того, чтобы завуалировать убийство.
Так и есть, ведьмы, сущие ведьмы!
Как и те две, другие, помоложе, которые убили Лоретту, а затем сбросили ее с крыши. И это в самый разгар вечеринки, на которой присутствовали десятки гостей и множество секьюрити.
И ведь удалось!
Они что, тоже ведьмы?
Сумочки нигде не было, и Ада отчаялась. Наверняка кто-то просто прихватил ее, как она – чужие лабутены.
Но как ей в этой вакханалии, царящей на крыше самого крутого столичного отеля, найти того, кто увел сумочку Лоретты? Ту самую, из-за которой литературной миллиардерше пришлось умереть на полу дамской комнаты.
Что же в этой сумочке такого ценного? Уж точно не копеечная ручка для автографов!
Но если не ручка, то что тогда? Ада отчего-то чувствовала, что непременно хочет узнать это.
Непременно.
Раз уж Лоретте пришлось ради этого умереть, а умирать она явно не собиралась. Как, впрочем, и отдавать свою вещь.
Но где же эта сумочка?
В тот самый момент, когда Ада в очередной раз задала себе этот вопрос, девушка увидела молодого официанта, меланхолично собиравшего оставленные тут и там грязные бокалы. Под мышкой он держал сумочку Лоретты.
Метнувшись к нему (от волнений последних минут хмель окончательно выветрился), Ада возбужденно заявила:
– О, а я ее обыскалась! Спасибо вам, что нашли ее!
И указала на сумочку Лоретты.
Официант протянул ей сумочку, и Ада, горячо его поблагодарив и ужасно сожалея, что не может дать ему чаевых (не вытаскивать же из кошелька Лоретты!), вернулась к двум папессам тривиальной литературы.
Те продолжали сплетничать, вдруг из неистовых соперниц превратившись в задушевных подруг. Слушать, как они поливают грязью покойную Лоретту, якобы превознося ее литературные заслуги, было выше сил Ады, и она ужасно обрадовалась, когда к ним присоединился крайне озабоченный, резко постаревший главный «ктулхушник», издатель Миша.
– Так чего она с крыши-то сиганула? – быстро спросила писательница Скорпионова, и издатель пожал плечами.
– Кто его знает. Вы, писательский народец, очень неуравновешенны и сумасбродны. Но, конечно, могла бы повременить и гикнуться со стен своего шотландского замка в озеро, а не прыгать на асфальт с крыши во время приема в свою честь, мной организованного!
Софка хохотнула:
– Ну, не факт, что, прыгнув со стен шотландского замка в воды озера, она бы умерла. А ей явно хотелось! Записки не оставила?
Издатель Миша несколько раздраженно ответил:
– Если
