солидный автомобиль ждал их неподалеку, и молодой мужчина, отнеся туда верхний сверток с деликатесами и сумочку Лоретты, уложил то, что побольше, в багажник.
А сумочку протянул Аде, глядя девушке прямо в глаза, отчего ее сердце начало биться еще сильнее.
Да что это с ней?
– Наверняка ваше? – произнес он. – Или одной из дам?
Он имел в виду уже грузившихся в салон писательниц Водопьянову и Скорпионову.
– Да, спасибо! – произнесла Ада, выхватывая у него сумочку и переминаясь с ноги на ногу от неловкости.
Они продолжали смотреть друг на друга, и девушка вдруг всхлипнула, сама не понимая отчего.
– Вы ведь были там, на приеме? – спросил он, и Ада кивнула.
Не хватало еще, чтобы он спросил, не являлась ли она свидетельницей самоубийства Лоретты.
Нет, не являлась. Потому что это было не самоубийство, а убийство.
– Это все так ужасно, поистине жутко! – проронила она, а тип, склонив голову, продолжал внимательно смотреть на нее.
Уж слишком внимательно для случайного прохожего, вовремя сумевшего помочь ей.
– Знаете, а я ведь подростком зачитывался ее книгами, – сказал он наконец. – Какой, однако, кошмарный конец!
О да! Но что бы он сказал, если бы она сообщила ему правду о кончине Лоретты? Чего Ада делать, естественно, не намеревалась.
Это была тайна, которую она собиралась забрать с собой в могилу. Что, с учетом произошедшего убийства, было весьма жуткой метафорой.
Более чем жуткой.
– Ну где же ты, Ада! – раздался недовольный голос писательницы Водопьяновой, которая была подшофе: еще бы, поглощенные ею со своей врагиней, а в данные минуты закадычной подругой писательницей Скорпионовой коктейли оказали свое воздействие.
– Уф, ничего себе имечко у твоей девочки на побегушках! – захохотала писательница Скорпионова. – Ада – девочка из ада! Прихвати мне пару вкусностей, которые ты стырила с этой кошмарной вечеринки. Хотя пардон, вечеринка была вполне себе ничего, если бы эта идиотка не решила сигануть вниз. Хотя, если уж на то пошло, именно это и придало всему особый, так сказать, смертельный шик!
Софка тоже была под воздействием алкоголя, и Ада окончательно смутилась – и по причине ее циничных речей, и из-за того, что теперь этот тип со стальным взглядом знал, как ее зовут.
А вот как звали его самого?
Словно читая ее мысли, он произнес, доставая из кармана легкого пиджака картонный прямоугольник.
– Вас зовут Ада? Редкое, однако, имя! И красивое. Или это сокращение от еще более красивого и редкого?
Нет, она не была ни Аделаидой, ни Адальбертой, ни, храни боже, Адольфиной.
А просто Адой – в честь героини самого многостраничного романа Владимира Набокова, который ее мамочка читала в оригинале на американском, вернее, набоковском английском, когда
