и запустила обратный отсчет.
«Создание нового дома» оказалось типичным для эпохи Собянина долгостроем. То никак не выделяли место под пятно застройки, то проектные организации банкротились одна за другой под давлением кризисов жанра и моральных принципов. Одних только согласований и одобрений надо было получить на пять жизней вперед, не говоря уже про утренние аудиенции в небесной канцелярии, чаепития с мамой Германа и мощение брусчаткой периметра радиусом два километра вокруг объекта. Генподряд пришлось менять трижды. Дурь и лень всё дальше и дальше отодвигали сроки сдачи объекта. Где-то на этапе монолитных работ кредиторы задрали ставки до небес. Пришлось сокращать косты, рефинансироваться, то и дело приостанавливать работы. Новоиспеченный инвестор Кира почти распрощалась со своими аналитиками и консультантами, которые в унисон твердили, что рентабельность проекта бешеная, что скоро наступит благоприятный период, что они уже договорились о льготных условиях и нашли среди знакомых надежных партнеров. Но это была утопия. «Дом» на третьем году жизни никак не желал обретать предусмотренные проектом заветные очертания.
ГЛАВА 4. Если друг оказался вдруг
Волна бежит на этот берег.
Волна бежит и что-то бредит.
И звезды падают за ворот,
И ковш на небе перевернут.
И в голове смешались мысли,
И босиком с бутылкой виски
Мы изучаем этот берег,
Волна бежит и что-то бредит.
Танцуй! Сплин
И не друг и не враг, а так…
У обоих, Марка и Германа, с друзьями не клеилось. Слишком высоко оба метили, наблюдали за муравейником подчеркнуто небрежно. Как с такими дружить? Лишь когда дело доходило до бухла и телочек, тут уж они снисходительно смешивались с простыми смертными.
Особенно юный Герман позволял дружить с собой вернее верного, и так же верно потом презирал хитросделанных приятелей. Друзья ведь они до поры, пока не догонят, что ты круче или твои родители круче, или еще что-то у тебя круче, чем у них. На этом дружба заканчивается либо превращается в старый добрый дружеский паразитизм. Найти себе ровню на Соколе Герману, с его летающим по заграницам дедом-героем, было так же невозможно, как побрататься с Марком. Разве мог быть кто-то круче Германа, кроме самого Германа? В этом небожитель был абсолютен. Ближе к совершеннолетию желающих в этом убедиться становилось всё меньше. Прочухав этот прискорбный факт, находчивый наш стал чаще косить под обычного дворового парня, чтобы спрос с него стал меньше, ибо ущербно тухнуть в одного.
В ослабевающем максимализме третьего десятка паразитизм боец старался не замечать и крайне оберегал даже особо ушлых, если они не парили ему мозг и не трындели особо громко за спиной. Нет, то были вовсе не районные подъездно-дачные тусовки со «вписками». Да, и с придурками из класса было покончено довольно скоро после выпуска. Основные друганы
