дочерей в учебное заведение, получившее название «Школа Кембридж», в течение долгих тридцати лет наряжая их в форму светло-коричневого и нежно-голубого цветов, придуманную самой Элизабет Джарвис. Возможно, причины успеха крылись в гениально выбранном названии школы и в не менее гениальной идее использовать в блейзерах и лентах шляпок голубой цвет, который напоминал цвета знаменитого университета. Естественно, никто никогда официально не утверждал, что между школой для девочек, размещавшейся у железной дороги, и Кембриджским университетом есть какая-то связь, но подтекст был очевиден. Название и бледно-голубой цвет придавали школе определенное очарование. Не слишком высокая престижность заведения искупалась низкой платой за обучение. Уроки не были особенно напряженными, а экзамены – суровыми. Как замечала мать Джарвиса, непреложный факт заключался в том, что ни одна из девочек, закончивших «Школу Кембридж», не продолжила обучение в каком-либо университете, тем более в Кембриджском.
В 1939 году, когда строили две новые линии подземки – ветки Бейкерлоо, Эрнест часто покидал школу, чтобы полюбоваться, как копают туннели под зданиями на Финчли-роуд, укрепляют фундамент отеля «Северная звезда» и перестраивают станцию «Финчли». Пару лет спустя, во время Второй мировой войны и бомбардировок Лондона, соседние здания были разрушены, но «Школа Кембридж» сохранилась. Элизабет говорила, что это напоминало чудесное спасение собора Святого Павла, когда все вокруг превратилось в сплошные руины. Элси Стрингер, в свою очередь, считала, что сравнение это было несколько натянутым, хотя такие преувеличения были свойственны ее родителям, когда те заговаривали о своем учебном заведении.
Ее сын Джарвис закончил Кембриджский университет с дипломом инженера. Оценки юноши оставляли желать много лучшего, потому что занимался он не слишком усердно. От дедушки он унаследовал «Школу» и любовь к поездам. Вернее, сначала «Школа» перешла к его матери, которая избегала поездок на поездах всеми силами, пока Джарвис, как положено молодому англичанину, странствовал по миру. Но вместо того чтобы прокатиться на машине по Индии, лично понаблюдать за политическими пертурбациями в Центральной Америке или пуститься в какую-нибудь африканскую авантюру, он всюду посещал метрополитены. Молодой человек стал одним из первых пассажиров MARTA – метро, открывшегося в Атланте в 1979 году. Пару лет спустя он ездил на открытие подземки в Фукуоке. Затем последовали ММТА в Балтиморе и метро в Каракасе.
Джарвису было пять лет, и он как раз играл с электрической железной дорогой, полученной в подарок на день рождения, когда его матери сообщили, что ее отец покончил жизнь самоубийством. Мальчик находился в своей комнате, а его мать – в соседней. Она сняла трубку. Ее сын слышал телефонный звонок, но не прислушивался к тому, о чем она говорила: ведь он играл с поездом. Позже, вспоминая тот день, он думал, что именно тогда железная дорога впервые смогла отвлечь его от горестной реальности. В дальнейшем такое происходило еще не
