салона.
Хлопнули передние двери машины и оба полицейских весло переругиваясь запрыгнули на передние сиденья милицейского «уаза».
– Ну что, будешь звонить диспетчеру? – послышался голос, с одной стороны.
– А че всегда я‑то? – раздраженно буркнул второй, я в прошлый раз ему докладывал, теперь пришла твоя очередь.
– Ну а кто из нас рыжий? – засмеялся все тот же.
– Да пошел ты, – огрызнулся первый, но все‑таки включил тумблер радио.
– Диспетчер, это Рыжов! Диспетчер, вы меня слышите?
– Слышу тебя, Рыжов! Чего у вас там? – отозвался динамик чужим, прокуренным голосом.
– Мы еще одного «подозреваемого» задержали на Пятнистой, возле карьера.
Профессор знал, что улицу, где его только что, с позволения сказать задержали, к слову – не выдвинув ему никакого обвинения и так и не пояснив причин задержания, называлась улицей Пятницкого и этот жаргон ему уже изначально не нравился. Да и та интонация, которой полицейский произнес свою, якобы, фамилию, не ускользнуло от натренированного уха профессора, – «он не Рыжев, это прозвище, и оно ему явно не нравится», – записал в мысленном блокноте в голове Николай Васильевич. Динамик на минуту замолк, собеседник на том конце провода перерабатывал услышанное. Ларинцев буквально слышал скрип его мыслительного процесса и этот процесс оставлял желать лучшего.
– Свидетели были? – осведомился из динамика все тот же голос.
– Никого, – на этот раз ему ответил второй полицейский.
– Никого? – удивился тот, кого называли диспетчер, – а ты в этом уверен, Лопатин? Или опять, как в тот раз будет?
На этот раз ухмыльнулся Рыжев, уже по его затылку Николай Васильевич понял, что тот ухмыляется. «Это не настоящие фамилии, – совершенно отчётливо подумал профессор».
– Уверен, – разозлился некто с фамилией Лопатин, – до ближайшего здания пятьсот метров, с другой стороны карьер начинается, а через дорогу – так и совсем далеко, а тут еще и снег валит, что ни черта не видно!
– Врешь! – мысленно усмехнулся Ларинцев и подивился себе, с каким цинизмом в голове прозвучало слово, – «там и через дорогу‑то до других девятиэтажек пятьсот метров уж явно не наберется, а соседняя «сталинка» и того ближе». Но диспетчер принял слова полицейского на веру.
– Ну хорошо, – протянула рация, – тогда везите его «туда» – к участковому.
И по его тону Николай Васильевич понял, что ни к какому участковому его не повезут, весь этот фарс с его якобы задержанием, окончится для него прямо здесь и сейчас. Пытаясь собрать остатки мужества, доктор по психологии едва не расплакался. К горлу подкатил опасливый ком и укрепился там намертво, дышать стало затруднительно, вдобавок начало тошнить.
– И вот еще что, вы меня еще слушаете? – снова ожила хрипловатая рация, – чтобы история, как в прошлый
