как будто очищая его, что то сплевывали и мотали головой. Словом, картина наблюдалась нелицеприятная.
Тем временем Жужик вышел из своего укрытия и спокойным шагом прошел мимо жутких рептилий, на которых было жалко смотреть. Налицо у них были признаки какого-то удивительного отравления, что не вполне укладывалось в голове Лефы. Да и Жужика было не узнать: на его голове была странная маска с длинным хоботом. Он легкими и ловкими движениями вприпрыжку взобрался на песчаный валун, около которого стоял Лефа, и сняв уже на вершине свою странную маску, с задором обратился к слону: «Здорово, брата-а-ан!» При этом он обнял своим хоботком гигантский хобот Лефы. Слон ничего не мог сказать, потому что находился в изумлении и под впечатлением от увиденного и только иногда хлопал своими ресницами.
Да, Жужик относился к отряду прыгуньковых – небольшим зверькам, которые по своей природе и генетическим данным относятся к родственникам слонов. Вот такая интересная мать-природа: откуда со временем выйдет и куда зайдет, не могут сказать даже великие ученые.
– Ну ты что, братан, не признал? – еще раз обратился к Лефе Жужик.
– А это кто? – спросил Лефа, указывая хоботом на безжизненное тело зверька с пушистым хвостом.
– Это Опусскунсович, относится к скунсам, но не совсем скунс, так как наполовину опоссум. У нас такие в Африке не живут, его депортировали с Северной Америки, говорят, жизни никому не давал. А я его приютил, обогрел. Оказался неплохой малый, ну есть небольшие нюансы, но я их решаю с помощью этого, – и показал на свой противогаз.
– А с этими, с ними что? – Лефа указал на варанов.
– Да эти сейчас расползутся, у меня в пещере для них все, что надо, имеется, они знают об этом. В общем, почти дрессированные, одним словом – хладнокровные пресмыкающиеся, но тоже помогают мне тренироваться по бразильской системе. Кстати, здорово помогают! Короче, у нас тут командная работа, и каждый отвечает за свое.
Лефа слышал Жужика, но не слушал, поскольку не мог оторвать взгляд от лежащего тела зверька, настолько он был поражен тем, как этот удивительный североамериканец преставился. И почему его терзали эти мысли? Жужик продолжал рассказывать о своей системе тренировок и о промежуточных результатах. Он описывал ярко и красочно, порой уходя в себя, не глядя на Лефу. А Лефа неосознанно, руководствуясь своими слоновьими инстинктами, в это время пошел в сторону лежащего зверька, желая хоть чем-то или как-то помочь ему. Подойдя, он инстинктивно поднес свой хобот к жертве тренировок, планируя либо растормошить его, либо поставить на ноги. Но как только он поднес к нему хобот, вдруг услышал обеспокоенный голос: «Лефа, нет, не надо!» Но было уже поздно. Страшно смердящий запах, исходивший от зверька, дошел до рецепторов Лефы и уже несся в головной мозг. Словно нашатырь, запах ударил Лефе в голову, но только это было в несколько раз хуже. Такого скверного запаха ноздри животных
