из Лондона эта миссия лежала в основном на маме, сегодня же вызвалась помочь Эмилия. Всё равно ей было по пути – она ехала в магазин за очередными дешевыми колготками, так как её последние чулки пустили предательскую стрелку вдоль всей голени. Как по мне, не только проще, но и выгоднее было бы привыкнуть обходиться без чулков.
Без двадцати девять я остановилась напротив элитной улицы, решив пока не заходить на нее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Пунктуальностью я отличалась исключительно во время важных встреч, но зато какой мощной она была! Перед важным событием я просыпалась на пять-десять минут раньше будильника и оказывалась в нужном месте за полчаса до назначенного времени. Скорее всего, моя пунктуальность была лишь результатом моих переживаний перед экзаменами, собеседованиями или посещениями стоматолога, но я ничего не могла с собой поделать.
Стоя на вершине холма, спиной к шикарным особнякам, я словно разглядывала макет своего города, который был не слишком отчетливым, из-за газовой дымки утреннего тумана. Перед рассветом прошел тихий, холодный дождь с хрупкими раскатами грома, походящими на мурчание большой кошки. От тёплых выходных не осталось и намека. Над головой нависали тяжелые, свинцовые тучи, от которых, впрочем, нельзя было ожидать дождя. И всё же, на всякий случай, я взяла мамин зонт-трость, чтобы снизить до нуля свои шансы прийти на работу мокрой в свой первый рабочий день. Зонт был окрашен в цветную полоску, символизирующую порядок цветов радуги. Еще в детстве я заметила, что мама всегда приобретает только яркие вещи, тем самым хоть как-то пытаясь раскрасить свою жизнь позитивными эмоциями. Иногда мне даже казалось, будто яркие вещи из супермаркета привносят в её жизнь больше позитива, нежели её регулярно плачущие дети. Конечно, это были всего лишь мысли десятилетней Глории, но с возрастом они заставили меня по-другому посмотреть на материнское счастье.
И всё же, мамина страсть к яркому совершенно не отражалось на её выходном гардеробе – она всегда предпочитала сдержанные тона, особенно почитала кремовый и терракотовый цвета. Именно от мамы я узнала о том, что у одного цвета есть множества оттенков, которые делятся на тёплые и холодные гаммы. Помню, мой детский мозг не сразу смог понять, что камелопардовый, охра и терракотовый – это оттенки одного лишь коричневого цвета. Лет до пяти я всё называла синим, красным или желтым, но позже именно от матери я узнала все прелести индиго, джеральдина и шафрана. И сейчас, именно благодаря расширенному диапазону цветового спектра в своем обыденном сознании, я наверняка могла утверждать, что поле справа от меня было цвета грязного хаки, яблоневый сад отливал аспарагусом, извечную сепию городских крыш покрывала пелена циркониевого тумана, а над головой у меня разлился беспросветный гейнсборо.
Съежившись от очередного порыва ветра, я подняла воротник своего идеально-приталенного, грифельного пальто из букле, после чего продолжила своё движение в сторону дома под номером десять.
И всё же я пришла на пять минут раньше назначенного времени. На мой короткий
