пинало как ту скорпикору, и в хвост, и в подхвостье.
– Смотри, – Честер кивнул за пределы безопасного пространства. – Что-то я никак не пойму, как оно прячется. И что это? Вроде знакомое насекомое, но вспомнить не могу.
На траве крутилась вокруг своей оси странная сфера, то появляясь, то исчезая, у которой, казалось, три дискообразных сегмента тела, ее образующих, не имели никаких видимых ограничений в осях вращения относительно друг друга и относительно неба и земли. На каждом сегменте торчала в стороны пара суставчатых лап, в их основании – жесткие коготки, а между лапками приглашало в гости раззявленное ротовое отверстие, полное острых темно-коричневых выростов-зубов и окруженное россыпью простых глазков.
Тварюшке было одинаково удобно стоять двумя ртами вверх, а одним вниз, а в следующее мгновение – наоборот. Лапки, становясь на землю, приводили в движение коготки – и те топорщились, сверкая капельками токсичного секрета, предупреждая хищников покрупнее о ядовитости и зловредном характере. Роман направил на членистоногое смарт, и созданный первопроходцами при активной поддержке ксенозоологов перечень самых распространенных существ услужливо пикнул.
– Герион трехтелый, ядовитость умеренная, бегает быстро, кусается знатно, руками лучше не трогать, если антидот не под рукой. – Первопроходец тяжело вздохнул, видя в позе начальства откровенную задумчивость на грани с решимостью. – Под рукой?
Честер отмер, не отрывая взгляда от мерцавшего в пространстве гериона, нашарил поясную сумку с препаратами и кивнул. Он протянул напарнику, достав наощупь, антидот в продолговатом автоинъекторе с ромбовидными насечками, что позволяло опознать препарат не глядя при любой освещенности.
– Я не в восторге от этой идеи. – Основательным недовольством и тяжеловесностью интонации во фразе Романа можно было перешибить хребет пещерного медведя – но не неумное любопытство главы оперативного отдела.
Честер, надвинув на глаза щиток визора, высунулся из-за фильтрующей запахи, вкусы и жизнь Шестого мира прозрачной, чуть радужных оттенков, но прочной защитной границы купола жизнеобеспечения.
И Роман в очередной раз поразился тому, как меняется вся сущность этого человека за одно мгновение – из разумного и рассудительного лидера он мгновенно превратился в первопроходца в живой среде обитания: жесты скупые, но осторожные, глаза горят от любопытства, каждая мышца застыла в ожидании броска, чувства на пределе.
Мгновение – и в руках у Чеза бессильно бьется герион, бешено скрежеща зубами, беспорядочно размахивая лапками и отчаянно царапая перчатки защитной брони коготками.
Честер, поймавший добычу, поднес ее чуть ближе к визору, и, осторожно пощекотав гериона по условно вентральной стороне тела – если место, где нет рта, можно было считать животом – отпустил животное. Напоследок герион всеми тремя ртами плюнул
