рождаются какие-то детские планы, она полна радости и восторга. Однако всё это не передаётся мне.
Попытки дозвониться до Евы так ни к чему и не приводят.
И вот однажды, вернувшись с работы, я не застаю жену дома. Она исчезает. Сотовый молчит. Всё повторяется в точности наоборот, где жена занимает моё место.
Я еду домой к Еве. Она сама зовёт меня к себе. Я понимаю, что эта девушка, может быть, рассчитывает на очередной подарок. Не всё так просто у неё. Но я не хочу быть любезным в этот раз. Я сам не знаю, зачем к ней направляюсь, прошло ведь несколько дней, прежде чем она сама удостоила меня своим звонком.
Всё время в пути думаю об Ирине – куда чёрт её понёс? Не зря она тогда упоминала каких-то мужчин. Знать бы, где она есть…
Но оставлю…
В квартире Евы снова чувствуется запах сгоревшего пороха. Она стоит ко мне спиной, а когда поворачивается, – я вижу женщину в годах, за пятьдесят. Почему-то я к этому легко отношусь. Меня не пугает преждевременная старость Евы. Как ни странно, но меня не цепляют за живое её проблемы, о которых она второпях рассказывает, а ведь всеобщее уважение и влияние – это есть возраст.
Она плачет. Я развожу руками, здесь я бессилен.
Ева говорит:
– Я превратилась в некрасивую женщину, и знаю об этом. Я несчастна – пожалей меня, Игорь…
Есть женщины, с которыми хорошо, но без которых ещё лучше. А есть женщины, с которыми плохо, но без которых ещё хуже. Даже в лучшие времена я определял Еву к первой категории. В теперешней ситуации, я понимаю отчётливо, требуется бежать, бежать и бежать, пока Ева не сгорела совсем в своём возрасте. Но я стою и смотрю на неё.
– Мне пора, – говорю и ухожу.
Я возвращаюсь домой в ужасно возбуждённом и, не знаю почему, в ужасно весёлом состоянии духа. Это, наверное, потому, что так легко расстался с Евой. Теперь я могу догадываться, кого встречу, если Ира вернулась. Но я боюсь анализировать последние события. Они не поддаются логике, и мне становится смешно. От безысходности.
Возле своей квартиры я снова улавливаю знакомый запах. Распахиваю дверь, захожу – и вижу трёхлетнюю девочку.
Обратный процесс – это тоже смерть, безобразное явление природы. А это всё должно оставаться в тайне, без посторонних глаз. Я закрываю квартиру (слышу детский голос, Игорь!) и направляюсь в бар: всему приходит конец.
Поймёт ли Ира мой поступок? Я не могу быть в этом уверенным, она теперь ребёнок. И наливаю водки в рюмку.
В ином свете
Он выращивал свиней. Всю сознательную жизнь. А дело, значится, это хлопотное, но прибыльное, свиноводство. Пятьдесят свиней в хозяйстве – это не так много, конечно, но и не мало, если считать, что с делами он справлялся сам. Жена умерла сразу, как родила ему дочь. Видно, что молву поветрием носит: очень хорошая женщина была, о ней долго в деревне хорошим
