Испугался Мэр жестокости предчувствия, только для себя вывод сделал. Сам потом, по жизни, даже нарушая правила – следовал им до мелочей. Выскажись тогда, может дольше бы дружила троица. Так нет, решил ограничиться личным примером. Тщательно готовился к заплыву, уже стоя в воде ополоснул маску, иначе запотеет стекло, выбрал ориентир – дерево, по курсу – на мишень. И в памяти его держал.
Нырнул, пошёл над самым дном неторопливо, ружьё прижато к телу без напряга. Мишень хотел увидеть и увидел, течение её прижало к дну. Мгновенно руки выбросил вперёд – и выстрел! Вся подготовка, годы тренировок напрасны, если не учесть законы преломления в среде. Под яблочко стрельнёшь и попадёшь.
Гарпун проехал по мишени вскользь. Пришлось её рукой хватать. Потом, на берегу, разглядывали царапину, не верили, что от гарпуна. Много смеялись и дурацкий прогноз позабылся.
Тем временем, непостоянство летней погоды нахмурило небо, раздуло ветерок, зарябило гладь днепровскую. День шёл в гости к вечеру. Резко потемнело. Знакомые признаки ненастья заставили моментально собраться, и – вёсла на воду!
Новичками на Днепре не были, понимали – лучше переждать бурю. Но, как переживут это пережидание родители, если шторм продлится до утра?
Витька и Данила разобрали вёсла, Лёшка, маленький и лёгкий, толкнул лодку и запрыгнул на корму. Понесло течением, через несколько минут лодка уже вылетела из-под сени шумящих на ветру деревьев на простор седого барашками волн Днепра. Остров был виден ясно, гребцы держали в створе силуэт Алексея и дерево на берегу, но сидели спиной к открывшейся панораме материка, поэтому Леха решил их ввести в курс дела. Ветер ещё только набирал силу и его можно было перекричать. Слева – восхищённо орал он, надвигается полоса дождя. Льёт так, что волны гасит! Дождь Днепр лупит, аж шипит. Не дай казачий Бог! Причал №7 окунается и опять выныривает. Прямо по курсу молнии сверкают, воду припечатывают. Прощай, моя Родина! Ветер в спину, попутный. Может, и выгребем! Справа…
Данька перебил: – Заткнись, Котяра! Лучше на курсе нас держи! Следует отметить, у ребят были говорящие прозвища, «боевые позывные» Кот, Пан и Мэр. Глядя на них, не перепутаешь. У Кота и Мэра кликухи были пофамильные, Данила – польских кровей, однозначно – Пан.
Низкое мглистое небо, безбрежная хлябь, и в сердце кошмара прогулочная лодка. Только гулящий ветер да пинки волны будоражат воображение, суля девятый вал или водоворот – на выбор. И мечутся мысли о том, что было и что будет, о том, чего никогда не было и никогда уже не будет.
«Когда корабль тонет, человеку кажется, что вместе с его кораблем идет ко дну весь мир; когда две доски пола уходят у него из-под ног, одновременно с ними уходит все его мужество и весь его разум. И даже если он найдет в этот миг спасательную шлюпку, он еще не спасен. Потому что он замирает в ней без движения, сраженный обрушившимся на него несчастьем. Потому что
