где у покойного был бокс №216 и стояла лодка «Крым», в полной темноте пролез через знакомую с детства дыру в заборе, нашёл в тайничке ключ и открыл бокс (минигараж 1,5 Х 1,5 метра). Перетащил в лодку мотор и всё необходимое для жизни на воде. Толкаясь веслом, минуя спящего в сторожке охранника, прошёл ворота.
Днепр приветливо покачивал лодку беглеца и мотор завёлся с пол-оборота. Дома и стены помогают. Тарас пришёл домой. Остались в прошлом похороны семейного счастья, да и дядьку вспоминал всё реже. Всё время руки и голова были заняты бытовыми заботами речного Робинзона. Накануне, когда отвозил рыбу, кто-то уволок всё мало- мальски пригодное в хозяйстве, с его островка. – Следствием была необоснованная агрессия по отношению к Виктору, за что и прошу прощения. Хлебнул из кружки и закончил.
– Уже два месяца один, одичал, ну вы видели. Ночью ныряю, утром рыбу везу в город. В Интуристе знакомая, одноклассница, машину за свежей рыбкой присылает, потом иностранцам за валюту скармливает.
И тут Витька как бухнет – Места охоты покажешь? И ведь слушал с пониманием, сопереживал, а как про рыбу слово уловил – сущность и простоту охотничью проявил.
Рыцарь подводной охоты.Free internet
Отсмеялись, Данила спросил: – Ищут тебя? Тарас только плечами удивился, не знаю мол ничего. Разговор в другое русло направил. Здесь, рукой показал, старица – старое русло Днепра, глубина метров 8, «прозрак» – видимость в воде – метра полтора. По ночам, когда течение усиливается, туда судак скатывается. В камышах прибрежных днём карп, лещи греются на мелководье. Ниже по течению остров с самой настоящей лагуной посредине. Два рукава входа – выхода. В Днепр и Старый Днепр. В лагуне островки камыша плавучие, метров 5 в поперечнике. Под ними всегда сом стоит. Уже за полночь уговорили Тараса стихи читать. Забились в палатку, Тарас в ногах сидеть остался, и загремели над седым Днепром строки Гомера Хиосского:
«Снежинка каждая лишь память о былом – через секунду капля терпкой влаги, сто тысяч раз она то лёд, то накипь, то светом глаз, то ангела крылом.
Века идут, но нет конца времён. Начертаны везде седые руны, и мир, что был пустым внутри и юным, наполнился шуршанием имён.
Вместил в себя огромность бытия и – в каждой капле ветра дуновенье колышет в прошлом сумрачные тени, их менуэт на кончике копья.
Всего лишь дань, что образует твердь, основу миражей и новых будней. Они когда- то тоже были люди
пока им дверь в ничто не показала смерть.
И в каждой капле летопись и код. Я пью взахлёб живую воду знаний. Я – муравей, что в каждый миг на грани.
Я – человек! И я пойду вперёд».
Не поверили, что своё. Тарас смеялся, потом читал своё, тоже «гекзаметр».
Проснувшись с рассветом, Алексей выполз из палатки. Сбегал в кустики, вернулся
