любимой учительницы. Это она, кстати, звонила, – по дороге к машине рассказывал Владимир. – Милая девушка. Хорошенькая, как картинка, всегда вежливая, и дети ее любят. Она просила меня одного приехать, – уже у машины резко закончил он. – Тебя Роман видеть не хочет, и я его, в принципе, понимаю. Если хватит терпения в машине усидеть, пока я с девушкой побеседую, поехали. Нет, лучше останься. Потому что, если мальчишка и от нее убежит, мы его никогда не найдем. Извини, Курт.
– Ладно, потом позвонишь, – как всегда принимая неверное решение, Шеффер отступил в сторону. – Будет даже лучше, если он некоторое время поживет у тебя.
– Дурак ты, Шеффер, – поворачивая ключ в замке, бросил Белостоцкий. «БМВ» рванулось с места и вскоре исчезло из виду.
Курт, сунув руки в карманы, медленно направился на автостоянку перед школой, где оставил свой «Вольво». То, ради чего пришлось отменить долгожданный отдых с сыном, потеряло всякий смысл. Встречаться с посредником не было ни желания, ни возможности. В ушах до сих пор стоял крик мальчика «Я тебя ненавижу». Он не хотел себе признаваться, что сам создал все условия, чтобы единственный ребенок произнес роковые слова. Чтобы сын был счастлив, где угодно, только не рядом с ним. Он отдавал всего себя работе, обеспечивая сыну достойное будущее, и не знал, как мальчик проводит свое настоящее. За все шесть лет после смерти Кристины, отец и сын провели вместе от силы полгода. Жена, пока была жива, обвиняла его в том же, в чем сейчас обвинял сын. Ей нужен был муж, которого можно было по вечерам демонстрировать обществу, чтобы вместе отдыхать на курортах с громкими названиями, чтобы не чувствовать себя ущербной в сравнении с многочисленными подругами. Ненависть, которую Шеффер питал к светской мишуре, за год совместной жизни превратила супругов в смертельных врагов. Он не желал играть роль светского льва, терпеть не мог подстраиваться под кого бы то ни было, и не имел привычки деликатничать с неприятными ему субъектами, в число которых, с некоторых пор, попала и супруга. Пару раз испытав на себе приступ гнева мужа, Кристина из члена группы открытого противостояния перешла к роли запуганной жертвы. Примерно за полгода все члены столичного бомонда узнали все подробности не сложившейся семейной жизни несчастной женщины и ее переживаний за брошенного отцом ребёнка. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Курта, стал отказ от родительских прав, который издевательски предложила ему подписать Кристина.
– Твой сын тебе не нужен, – улыбаясь, сообщила она – Я нашла человека, который готов на мне жениться и воспитывать моего мальчика. Тебе осталось только поставить подпись.
До сих пор Шеффер удивлялся, как ему удалось сдержаться и не убить жену на месте. То же ледяное спокойствие он сохранял и на начавшемся бракоразводном процессе. Лучшему адвокату столицы, своему старому другу Владимиру Белостоцкому он поставил единственное условие. Добиться лишения Кристины всяких прав на сына. Кристина же была преисполнена решимости отстоять большую часть состояния супруга и отдавать Романа, как будущий
